Долгое путешествие на Юг.
Шрифт:
— Стоп, стоп, не гони, — с усмешкой остановил его Сидор. — Могу предложить ещё оружие, если своего нет. Те самые знаменитые двойные ящеровые арбалеты, заодно и с запасом болтов к ним.
Могу и броники наши стеклянные уступить, — заворковал он с хитрой улыбочкой глядя на него. — Правда не по дешёвке и без шлемов, поножей, наручей и всего такого прочего.
Бери, — хитро посмотрел он на атамана. — Бери, пока дают. И за простую такую броньку многие в городе бы удавились.
— У меня столько изумрудов нет, сколько ты за них захочешь, — мрачно процедил сквозь зубы атаман. Пронзительные глаза из-под нахмуренных
Может, как-нибудь потом, — насмешливо уточнил он. — Надеюсь, ты потом не передумаешь нам их продать, мало ли что.
— Идёт, — покладисто согласился Сидор, с удовольствием хлопнув по подставленной ладони. Отказываться от потенциальных покупателей не такого уж и дешёвого, мало и трудно продаваемого товара никак не следовало. — Оставлю тогда здесь в крепости, потом, если что, довооружишься.
— Стоп, стоп, стоп. Куда это вы все так торопитесь, — внезапно вмешался в их разговор какой-то, только что подошедший незнакомый чернявый мужик. — А кузня?
— Что кузня? — удивлённо уставился на него Сидор.
— Где кузня? — опять повторил вопрос мужик.
— Что, где кузня, — определённо тупил Сидор.
— Ты дурочку то мне не валяй, — внезапно разозлился мужик. — Где МОЯ кузня, я ТЕБЯ спрашиваю.
— Познакомься Сидор, — Бугуруслан остановил, собравшегося было возмутиться Сидора. — Рим Халаимов — наш кузнец.
— Татарин? — растерялся от неожиданности Сидор. — Второй?
— Татарин, — ухмыльнулся непонятно с чего вдруг ставший удивительно довольным Бугуруслан. — Но не Второй, а Халаимов. А с числительными ты всё же будь поаккуратнее. Этот, как и тот, за приставку первый, второй, третий и четвёртый к своему имени, могут и в глаз дать.
Это у них легко. Татары! — как бы извиняясь, виновато пожал он плечами, с издевательской ухмылкой посмотрев прямо в глаза Сидору.
— "Колдун, — мрачно подумал Сидор, глядя на здорового, под два метра ростом мрачного кузнеца-татарина, молча глядящего на него. — Ишь, глазом как своим чёрным зыркает! Точно колдун".
"Здесь все травники и кузнецы — колдуны", — тут же вынес он для себя окончательный вердикт.
Глава 10 В пути…
Весь следующий короткий, хмурый день затянувшейся слишком осени, длинный, многолюдный обоз тяжелогружёных телег, влекомых парами мощных лонгарских тяжеловозов, медленно и упорно поднимался по широкой межгорной седловине куда-то вверх, в горы. Широкое горное ущелье с небольшой бурной горной речкой по краю и скудной пожухлой травой, редкими пятнами пробивающейся сквозь каменистое дно ущелья, навевали на путников самые мрачные мысли. Казалось удивительно, что буквально в нескольких вёрстах ниже была яркая, с богатыми, заросшими буйной травой богатыми чернозёмами пастбищ прекрасной долины. Здесь же, ничего не напоминало те красоты. Местность вокруг была мрачная и суровая, со скудной, редкой растительностью.
По словам Димона и по старым ещё крокам, составленным проведённой этой весной разведкой, проход под горой на ту сторону гор должен был находиться где-то в сутках быстрого пути от занятой ими крепости на предгорной террасе. Но, сутки — это
Так что, лишь к вечеру первого дня они добрались до первого планового места ночёвки на будущей горной дороге к проходу под горой, остановившись возле каких-то старых развалин, помеченных на карте с кроками как разрушенный постоялый двор. Удивительно, но сам Димон на все вопросы, что собой представляет это место, так до самого вечера ничего вразумительного и не сказал, ловко избегая прямых и однозначных ответов. И лишь на подходе к месту будущей ночёвки неохотно признался, что плохо запомнил его. Проходя мимо, умудрился дважды быстро проскочить место развалин, не задержавшись.
И оба раза оказалось как-то не с руки. Первый раз по дороге туда — вставать на ночёвку было слишком рано, да и думали на обратной дороге осмотреть. А второй раз, возвращаясь, останавливаться и тратить на эти развалины время, опять показалось не здорово, торопились вернуться пораньше. Слишком к тому времени группа его задержалась.
Да и само место в свете надвигающихся тогда оба раза сумерек показалось Димону вообще — диким, угрюмым, каким-то неуютным. Поэтому, при планировании мест будущих ночёвок он поначалу крайне резко возражал против остановки возле этих развалин, считая, что до искомого прохода остаётся тут всего ничего, рукой подать, и уж сразу надо останавливаться там на месте, перед проходом. Тем более что там и площадка для размещения такого большого обоза была подходящая — просторная, не продуваемая холодными зимними ветрами небольшая, замкнутая со всех сторон обрывистыми скалами котловина, словно самой природой предназначенная под место стоянки большого торгового каравана.
Но, идти сейчас дальше, искать это другое, более удобное место, для тяжелогружёного, медленно ползущего по каменистой дороге обоза было уже поздно. Короткий осенний день кончался. Потому, как первоначально и планировали, обоз остановился возле каких-то старых развалин.
Обычная картина для этих мест. Забытые людьми развалины бывшего человеческого поселения, на краю уединённой, замкнутой со всех сторон просторной горной долины. Небольшая горная речка, маловодная по случаю необычно затянувшегося сухого периода, протекающая по её правому краю, и пышный ковёр разнотравного горного луга с пожухлой осенней травой, ровным, не тронутым никем ковром покрывавший удивительно плоское и ровное днище долины.
Сама долина, шириной не более шести вёрст, длиной около десяти, с трёх сторон окружена была полого подымающимися вверх безлесными, голыми склонами, образующими широкими уступами несколько просторных плоских травянистых террас, с севера с трёх сторон замыкавших долину. После последней, третьей террасы уступчатый склон неожиданно резко вздымался вверх высоким вертикальным, обрывистым скальным откосом, наглухо отрезая долину от всего внешнего мира.
Сразу же на входе, узкое поначалу ущелье резко раздвигалось в стороны, открывая прекрасный вид на всю долину и образуя как бы расширяющееся горло бутылки, практически сразу далее переходящее в горный луг.