Долгово
Шрифт:
Вернулся Джон с охапкой хвороста. Лера не повернулась, ей не хотелось говорить. Он загремел заслонкой. Она молча поставила на плиту закопченную кастрюлю с водой и вышла из кухни.
– Черт! А где Макс? – через некоторое время донесся до Джона ее встревоженный голос. – Ты не видел его, Джон?
– Нет, не видел, – отозвался тот. – Впервой что ли.
Лера грозно возникла в проеме двери.
– О чем это ты? Не пойму я что-то. Хочешь сказать, что наш сын постоянно не ночует дома? Да? Ты это хочешь сказать? Или ты намекаешь на то, что он тот еще оболтус? Ну, давай, выкладывай, чем тебе не угодил Макс.
– Ничем, – пробурчал Джон, разжигая огонь в печи. – Мало что ли, что он болтается по округе неизвестно с кем.
– А что ему тут с тобой сидеть? На тебя любоваться?
Они оба замолчали. Лера прислонилась к косяку двери. Ее терзал страх за сына. Мало ли что могло случиться.
– А если он, – начала говорить она, но в это время стукнула входная дверь.
Лера бросилась на этот звук и облегченно вздохнула: это был Макс, расстроенный, с покрасневшими глазами, но живой.
– Ты где был? Где ты был всю ночь? Ты пил? Ты пьяный?
Макс поднял на мать глаза, полные страдания и боли. И она резко замолчала, будто наткнулась на стену.
– Я не пьяный. Я был с ребятами. Мы играли в карты.
Лера чувствовала, что он врет. Она увязалась за ним следом в его комнатенку в надежде узнать правду. Но парень не хотел говорить. Он стащил с постели покрывало и, как был в запыленной одежде, улегся в постель. Лера только всплеснула руками.
– Ты бы хоть разделся, – только и смогла вымолвить она.
Он ничего не ответил. Лера постояла в раздумье, надо ли все-таки устроить ему взбучку, но что-то ее удерживало от этого. Она вышла из комнаты, притворив дверь, успокаивая себя тем, что по крайней мере он живой и он дома.
***
– Какая же вонючая дыра! – воскликнул Майкл, отрывая глаза от монитора и принимаясь за отчет.
– Да, не сладко жить в таком местечке, – поддержал его Петр, молодой аспирант, только-только осваивающийся в исследовательской группе. – Ты видел, сколько там крыс у нее в подвале? Ужас! Я бы умер со страху.
– Я бы тоже. Но, боюсь, ей ничего другого не остается.
– Да, жесть.
– Знаешь, думаю, что в следующий раз ты будешь писать отчет, – сказал Майкл.
– Я? – спросил Петр.
В отличие от Майкла, с первого дня работающего в проекте, да и вообще имеющего опыт собственных успешных исследовательских работ, Петр чувствовал себя неуверенно среди новых коллег.
– Думаешь, это плохая мысль? – вопросом на вопрос ответил Майкл.
Петр пожал плечами.
– Да ерунда, справишься, – уверенно продолжил он. – Главное, не запутайся с датами. Ну и за терминами, само собой, следи. Наш главный смотрит за этим в оба.. А в остальном – рутина. Привыкнешь потом, сам поймешь.
– Ну ладно, раз так. Напишу. Попробую.
– Я сегодня уйду пораньше, – сказал Майкл. – А ты не забудь выключить освещение. А то, как в прошлый раз. Ну и отследи картинки в других местах, разумеется.
– Ладно-ладно, не забуду и отслежу.
– Ну, я пошел.
– Хорошо, иди.
Майкл допил остывший кофе, забросил сумку на плечо и ушел. А Петр, развалившись в кресле, уже смотрел в монитор.
3
Господин Левентис раздраженно гремел связкой ключей. Он с самого утра пытался попасть в часовню, но замок заело и никакие его манипуляции не помогали. Да к тому же еще и ключ намертво засел в замке.
В молодости высокий и статный мужчина, господин Левентис и к старости сохранил свою силу. Его спину не согнули годы, он ходил прямо и никогда не хватался за поясницу, да и другие хвори его не мучили. Каждый день уже с раннего утра был на ногах. Он любил порядок, и потому, как курьерский поезд, он точно следовал по расписаниям каждого своего дня. Начиная с утреннего чая и поливки цветов, которых здесь было в избытке, и заканчивая вечерним душем и чтением книги перед сном. Каждое действие имело для него свой час. Строгое следование правилам помогало ему быть собранным и он успевал сделать очень много.
Смотритель музея не терпел беспорядка, грязи и пыли. Небольшой музей с экспонатами, описывающими нехитрую жизнь городка, часовню, сами часы, а также крохотную квартирку, отданную в его распоряжение, когда он заступил на эту должность еще в молодости, он после смерти жены вот уже более десяти лет сам содержал в стерильной чистоте. Только единожды в месяц сюда наведывалась женщина с окраины, чтобы помыть окна и пол, в остальное время сам господин Левентис следил здесь за чистотой.
Утренний же инцидент с замком срывал все планы господина Левентиса на этот день, и он чувствовал наступление хаоса на свою жизнь. Он досадовал на себя, что не выпил чая, а сразу заспешил сделать важную работу. Сейчас же ему было явно не до чая: распивать чай, когда не выполнено такое важное дело, было не в характере смотрителя музея.
– Ну что же это такое, – бормотал он себе под нос, – какое невезение, скажите на милость.
Он изрядно намучился с замком и решил оставить, наконец, эту затею попасть в часовню. Хотя попасть туда ему надо было неотложно. Раз в месяц он смазывал механизм городских часов Долгово, что входило в его обязанности смотрителя музея. И сейчас он нервничал, потому что, если не приведи создатель, встанут часы, ему не сдобровать. Это точно.
Он смахнул платком пот со лба и уставился на замок. Сколько работал здесь господин Левентис, замок не давал сбоев, и сейчас он даже не представлял, где он будет искать слесаря в этом городе бездельников, как иногда про себя смотритель музея ворчливо называл это местечко. А самое главное, где ему взять другой замок, если этот починить будет уже невозможно.
Как и все пожилые одинокие люди, господин Левентис часто рассуждал сам с собою вслух.
– Пойду искать слесаря или кого-то еще с нужным инструментом, – сказал себе он. – Ну а что еще делать? Замок надо срочно починить. Срочно. Безотлагательно.
Он отворил дверь музея и оказался на единственной площади Долгово, в противоположном конце которой располагалась мэрия. Площадь была пуста. Хмурое небо низко висело над ней, того и гляди пойдет дождь, в это время года уже холодный и промозглый. Ветер студил лицо, и смотритель накинул капюшон куртки.