Долгово
Шрифт:
Люди кивали головами и поспешно расходились, будто боясь, как бы мэр не придумал еще, чем бы их занять. Мэр и охранник остались на площади одни. Господин Пьер провожал взглядом людей, словно ждал, что кто-нибудь еще вернется и согласится взяться за работу, но все разошлись. Площадь опустела.
– Никто ничего не хочет, – уверенно сказал охранник.
– Эх, да что там, – огорченно махнул рукой господин Пьер и направился к мэрии.
На крыльце, кутаясь в платок, топталась помощница мэра – Эльза. Она чутко следила за ходом беседы и была готова в любой момент позвать охрану, которая тоже была уже наготове. Сильная и статная Эльза и сама не задумываясь, бросилась бы на выручку господину Пьеру и собственными неслабыми руками поколотила бы пару-тройку горлопаев.
– Ничего страшного, Эльза, – сказал мэр, проходя мимо нее к двери, – мы просто пообщались с нашим населением.
Мэр выглядел расстроенным, и это не укрылось от внимания его помощницы.
– Господин мэр, вам сделать чай? – предложила она немного погодя, входя к нему в кабинет.
– Да, пожалуй. Спасибо. Может, и вы мне составите компанию?
Эльза с улыбкой кивнула.
– Думаете, они придут снова? – осторожно спросила она мэра за чаем.
– Конечно, придут, – вздохнул мэр. – Ну а, с другой-то стороны, куда им еще идти? К кому? В городе нет другой власти, кроме нас. Что ж, будем договариваться.
– Да как же, с ними договоришься, – усмехнулась Эльза. – Знаю я этих горлопаев. Среди таких и живу.
– Обижают?
– Да постоянно. Хорошо у меня муж такой представительный, в общем поддаст, мало не покажется, так и не суются, так только шипят в спину.
– Понимаю, неприятно.
– Да я уж привыкла. Они ведь, что думают, что мы тут припеваючи живем.
– Ну знаете, по сути, так оно и есть, если сравнивать, так сказать, с общей массой.
– Ну да. Они так и говорят, вот у тебя есть работа, а у нас нет. Поэтому я для них враг.
– Да, работа – это больная тема. Я их понимаю. Нет, серьезно, Эльза. Вы ходите на работу, вам платят какие-никакие деньги, вы можете покупать себе какую-то еду или одежду, а они нет. И я бы завидовал и сердился на вас.
– Ну, скажете тоже, – недоверчиво подняла белесую бровь Эльза.
– Точно, я вам говорю. Когда у тебя нет, а у кого-то есть, сложно относиться к этому с пониманием. Просто мы – люди, и в нашей природе много есть чего, и хорошего, и скверного, жестокого. Смотря в каких условиях ты живешь.
Мэр нередко задерживался в своем кабинете допоздна. На этой должности его преследовали бумажные дела, разные отчеты, докладные, планы развития этого захудалого местечка. Он иногда спрашивал сам себя: можно ли тут вообще что-то развить, если повсюду разруха и упадок. И как что-то развивать, если работать, засучив рукава, желающих немного? Он мучился этими вопросами, потому что ему хотелось попытаться обустроить этот городишко хотя бы немного. Но городишко всеми силами сопротивлялся энтузиазму мэра, который, надо сказать, тоже уже пошел на спад.
Он прокручивал в голове сегодняшний разговор у мэрии, как он предлагал людям заниматься фермерством и уборкой мусора (предлагал уже не первый десяток раз) и он поймал себя на мысли, что он делал это механически, по привычке, сам не веря в то, что он говорит. А если он и сам не верит в свои слова, то с чего другим верить ему. Эта мысль удивила его. Так, может, только он один и виноват в этой стагнации? Потому что он не убедителен, не умеет увлечь, зажечь, повести за собой. Почему он на своем собственном опыте не показывает другим пример? Надо встать, выйти из кабинета, отправиться на одну из этих страшных, заваленных мусором улиц и начать разгребать. Лопата за лопатой и зловонные отходы окажутся в кузове грузовика. А это значит, что маленький клочок земли очистится, вздохнет, зазеленеет. Глядишь, за ним потянутся и другие. И станет чище, уютнее, свободнее.
Господин Пьер допускал возможность того, что этот его поступок мог бы дать толчок к переменам в настроениях и укладе жизни людей. Но что-то внутри него сопротивлялось этой дикой мысли идти работать мусорщиком, что-то твердило: свой мусор ты убираешь сам, а не бросаешь его рядом с мэрией, ты убираешь сам в своей квартире, заботишься об облике мэрии, социальных учреждений и городской площади, так почему же именно тебе надо идти и убирать за всеми этими людьми, которые никак не уяснят для себя, что жить в грязи могут только свиньи. Разве нет у них сил и времени озаботиться наведением порядка у своих домов? Разве для этого нужен большой ум или чей-то пример?
– Но ты ведь мэр, Пьер, ты здесь главный, ты должен показать всем пример. Покажи пример.
Ему въявь послышался голос Мэри, и он испуганно бросил взгляд в кресло, стоящее в темном углу его кабинета. Ему казалось, что сейчас он увидит ее, сидящую в кресле, небрежно забросив ногу на ногу, увидит ее насмешливую улыбку. Холодный пот прошиб его, до того реальным был возникший перед его мысленным взором образ жены. Но в кресле никого не было. Он облегченно вздохнул. Не хватало еще ему начать видеть призраков и потихоньку сходить с ума.
Господи, ну к чему все это? Зачем она опять пришла на ум и напомнила о себе? Он так старательно обходил в своих мыслях опасную тему, потому что знал, начни он копаться в этих воспоминаниях, и уже не обрести ему душевного покоя. Он думал, что похоронил, предал забвению эту женщину и свою вину перед ней, но вот она опять рядом, пусть не живая, а только воображаемая, но ведь рядом же. И это значит, что сегодня он весь вечер опять будет вспоминать о том, что он сделал тогда ей и сна уже не дождаться.
– Ты думаешь, я была виновата перед тобой, – сказала она, мерно покачивая носком туфли, – нет, мой дорогой, это ты виноват передо мной, а не я. И не надо на меня взваливать свою ответственность. Я ни в чем не виновата. Ты все придумал тогда себе.
Иногда, когда его принималась терзать совесть, он так и думал: а что, если он ошибся, и не было никакой измены, ничего не было такого, за что надо было так ее наказать. Но в памяти опять всплывали мельком донесшие странные фразы, адресованные не ему. Но кому? Этого он не знал. Он не поймал ее на месте преступления. Если не считать разобранной и смятой постели, в которой он нашел ее посреди дня, вернувшись домой за сменой белья.