Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества
Шрифт:
— Я, сэр.
Я стал пробираться среди этих тел, которые, к моему удивлению, пытались посторониться, облегчить мне путь. Вместе с ними перемещались, звеня, и их цепи. Со всех сторон я видел дружеские улыбки и руки, протянутые для прикосновения ко мне. И я добился этого лишь тем, что заглядывал им в глаза и вернул несколько безделушек, подумал я.
— Кто такой? — осведомился я, добравшись чуть ли не до последней пары узников по левому борту.
— Андрианамбуаниавиру, сэр.
— Ты что, издеваешься?
Туземец вопросительно посмотрел на меня. Он явно не издевался.
— Ты
— Нет, сэр, — ответил негр и улыбнулся.
Значит, он был небезнадёжен.
— И не называй меня сэром, — прибавил я. — Я тут всего-навсего юнга, мне положено выгребать дерьмо и поддерживать чистоту в преисподней.
— Спасибо, — сказал Джек.
— За что? — рассмеялся я. — За то, что буду подтирать сраки? Я ведь не ради вас буду стараться.
— Нет, не за то. Потому что вы оставили наши…
Не найдя нужного слова, он указал себе на шею, где болталось что-то вроде крокодильего зуба.
— Тоже не стоит благодарности. Потому как жизнь вашу спасут вовсе не эти побрякушки. Нет, мой милый, по такому вопросу лучше обращаться ко мне, Джону Сильверу. Поверь мне, я стою тысяч ваших крокодильих зубов и кораллов.
Джек глядел на меня непонимающе.
— Вы хотите выбраться отсюда? — спросил я. — Домой хотите?
Это он, во всяком случае, уразумел, потому что в глазах его вспыхнула ненависть.
— Тогда слушай меня внимательно. Если что не поймёшь, говори. Это очень важно, смекаешь?
Выражение Джекова лица не изменилось.
— Ты хоть и чёрный, но должен уметь кивать, — сказал я и кивнул. — Это… если тебе ещё не известно… значит «да».
Всё же я не был уверен, что туземцы пользуются такой же сигнальной книгой, как мы. Однако Джек кивнул и даже расплылся в улыбке. Ага, он не дурак. Пока что всё складывается удачно.
— Через день-другой наше судно будет готово переправить вас всех в настоящий ад. Знаешь, что такое ад?
Джек закивал и многозначительно посмотрел вокруг.
— Отлично, — захохотал я. — По крайней мере, в этом наши мнения сходятся. Поясняю дальше: в глазах капитана невольники — не самые любимые из Божьих чад. Капитан, он здесь вроде царя или короля, а против таких не грех и взбунтоваться. Если будет желание, их можно прибить, а потом съесть.
Джек покачал головой.
— Понятно, есть не будем. На самом деле вгрызться зубами в такой фрукт, как капитан Баттеруорт, было бы приятно и каннибалу. Так вот, Баттеруорт считает, что вы не захотите по доброй воле отправиться с ним за океан. Поэтому он намерен отчалить из Аккры посреди ночи, пока вы будете сладко спать. Когда вы проснётесь, берега уже и след простыл, впереди будет только огромный океан, до самой Вест-Индии на той стороне. А там, милостивый государь, спохватываться будет поздно, потому что нас встретят солдаты с мушкетами, которые позаботятся о том, чтобы столь драгоценный груз был благополучно переправлен на берег. Понял? Если не предпринять чего-нибудь сейчас, будет поздно. Потом вас ждёт либо акулья пасть, либо ещё худший ад.
— Я понял ад, — крайне серьёзно произнёс Джек. — Как убить капитан? — спросил он и посмотрел сначала на свои цепи, затем на прикованного к нему товарища, который с нескрываемым интересом наблюдал за всеми перипетиями разговора.
Теперь только я обратил внимание на всё ещё царившую вокруг тишину. Понизив голос, я рассказал Джеку о своих приготовлениях, о складе оружия, о заговорщиках, которые ждут наготове на баке, о пушках на палубе и о прорезанных в переборке дырах, после чего дал ему отмычку к свободе.
Негр, прямо скажем, выкатил на меня шары.
— Почему? — спросил он.
— Что почему?
— Ты белый человек. Не чёрный, не раб.
— Какая тебе разница? Главное, вы будете свободными.
Он кивнул, но остался при своих подозрениях. Мне нечего было возразить.
— Ну ладно, попробую объяснить, — сказал я, не дожидаясь ответа. — При виде вас мне всегда кажется, что в следующий раз наступит моя очередь. Годится?
Джек смотрел мне в глаза так, словно и впрямь понял.
— Ты и я братья, — произнёс он. — Мой народ, сакалава, не покорятся никому.
— Ну да? Тогда какого чёрта вы делаете здесь?
Он заткнулся.
— Есть над чем призадуматься, а? — с искренней весёлостью добавил я.
— Мы братья, — упрямо повторил Джек.
— Как тебе будет угодно, — великодушно согласился я. — При условии, что вы будете меня слушаться. Да, пока не забыл… когда пойдёте на приступ юта, поставьте впереди надсмотрщиков.
Джек поднял брови. Я тоже.
— Вместо щита, — пояснил я. — Это будет только справедливо.
Джек просиял, и я невольно подумал о том, что мы сумели объясниться другом с другом довольно неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем я предполагал и мог надеяться.
— Ты сумеешь растолковать остальным? Вы понимаете языки разных племён?
— Немного, — отвечал Джек. — Но объяснить легко.
Он сделал жест, по которому любой сообразил бы, что речь идёт о том, чтобы перерезать кому-нибудь глотку. Отвернувшись от Джека, я взялся за первую попавшуюся отхожую бочку. Пока я вытаскивал её на ют, я слышал уже совсем другой рокот голосов, возбуждённый, полный ожидания, и эти голоса, несмотря на различие языков, с быстротой молнии разнесли мою весть среди невольников.
В общем, о том, что она до кого-либо не дойдёт, можно было не беспокоиться. С каждым моим возвращением в трюм за новой бочкой я видел, как меняется выражение лиц. Куда бы я ни оборотился, меня встречали дружелюбно, с одобрением и уважением, люди были настроены решительно. Вспоминая о брюзгливых и мелочных заговорщиках, с которыми связался, я едва ли не пожалел о том, что не попросил африканцев сбросить за борт всех белых на корабле — разумеется, за исключением меня.
Когда я выпростал в море последнюю бочку с её зловонным содержимым, мне захотелось остаться на палубе и отдохнуть, пусть даже на жаре, которая превращала воздух в колышущееся марево, всё-таки воздух тут был чист. Но, похоже, у Баттеруорта и ему подобных есть глаза на затылке, потому что рядом со мной тут же вырос именно он со своей саркастической усмешкой.