Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)
Шрифт:
Несмотря на бурные протесты со стороны мистера Франкленда, я ретировался. Назойливый хозяин попытался было проводить меня до дома, но мне удалось отговорить его от такого шага, для чего понадобилось все мое красноречие. И, тем не менее, некоторое время я шел с опаской, поминутно оглядываясь и осматривая дорогу. Я догадывался, что старый следопыт может следить за мной с крыши, и поэтому свернул на болото не сразу, а там, где начинался лесок и где он уже не мог меня заметить. Я сразу же направился к тому холму, на котором видел мальчишку. Все складывалось на редкость удачно, все говорило за то, что мои поиски увенчаются успехом. И хотя к тому времени я порядочно подустал, но все равно был совершенно уверен, что если сегодня мне не удастся воспользоваться подарком судьбы и изловить таинственного незнакомца, то виной тому будет все что угодно, но
Когда я достиг вершины холма, солнце уже начало садиться. Трава с одной стороны холмов становилась золотисто-зеленой, а с другой – покрывалась серой вечерней тенью. Горизонт заволакивало туманной дымкой, за которой едва проступали фантастические очертания группы скал, называемых местными “Белливер и ведьмы”. Ни малейший шорох, ни единое движение не нарушали угрюмую тишину бескрайних болот. Какая-то большая серая птица, то ли чайка, то ли кроншнеп, не знаю, одиноко парила в голубом небе. Казалось, будто я и эта птица – вот и все обитатели пространства между величественным небесным сводом и безжизненной землей. Унылая сцена дикой природы, ощущение и подавляющее чувство одиночества, сознание опасной задачи, стоящей передо мной – все это наполнило мою грудь тревожным холодком. Я осмотрелся, но мальчишки нигде не увидел. Внизу, подо мной на небольшой полянке между холмами стояли расположенные по кругу полуразвалившиеся древние жилища. В центре круга находилось одно, более сохранившееся, чем другие, даже с остатками крыши. Только в таком, подумал я, можно скрыться от пронизывающих дождей и ветров. Сердце моё радостно забилось. Я находился на пороге важнейшего открытия. Не знаю почему, но у меня не было и тени сомнения в том, что именно сюда юркнул тот странный человек. Я был горд тем, что именно мне удалось отыскать его логово, раскрыть его мрачную тайну.
Стэплтон взвыл бы от зависти, увидев, как я крадусь к неандертальскому жилищу. Профессиональному ловцу кузнечиков и не снилась та осторожность, с какой следует подкрадываться к дичи. Я очень сожалел, что в данный момент он не видит меня, но скоро утешил себя тем, что не ошибся в своих предположениях – я заметил, что жилище было обитаемым. Едва заметная протоптанная тропинка извивалась среди камней и вела к полуразрушенному входу. Я прислушался, но до меня не долетело ни единого звука. Значит, неизвестный либо сидит очень тихо, либо отправился на болото. От предвкушения опасного приключения мои нервы напряглись до предела. Щелчком отшвырнув в сторону окурок сигареты, я вытащил револьвер, обоими руками сжал рукоятку и, направив ствол в сторону жилища, начал медленно двигаться ко входу. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем я очутился внутри, но никого не увидел.
Не застав самого обитателя, я заметил его следы, еще раз убедившие меня в том, что я нахожусь на правильном пути. Здесь явно кто-то жил. В углу, на камне, некогда служившим местом отдохновения человека времен неолита, лежали завернутые в брезент одеяла. В центре жилища был сооружен примитивный очаг, в котором я увидел горку свежего пепла, а также небольшую металлическую решетку, бесспорно, современного происхождения. Рядом находился набор кухонных принадлежностей и металлическое ведро, наполовину наполненное водой. Небольшая горка пустых консервных банок подсказала мне, что жили здесь довольно долго. Когда глаза мои привыкли к полутьме, я заметил в углу жестяную кружку, а также несколько бутылок виски, и среди них одну початую. Стоящий в центре жилища крупный камень, по-видимому, служил местному обитателю столом. На нем лежал узелок, видимо, тот самый, что я видел в телескоп висящим на палке у мальчишки. Я развязал его и посмотрел внутрь. В узелке лежали несколько кусков хлеба, телячий язык и две баночки персикового джема. Завязывая узелок, я вдруг увидел, как из-под него выглядывает листок бумаги, на котором что-то нацарапано. Сердце у меня застучало от радости. Я схватил листок и с громадным трудом прочитал выведенные на нем каракули: “Доктар Ватзон уехали ф Кумбе-Трейси”.
Минуту я стоял со странным листком в руках, силясь понять, что бы могла означать эта запись. Так вот что получается. Значит, не я слежу за Баскервиль-холлом, а за мной следят. И не сам обитатель жилища, а его агенты. Но кто? Да, естественно, этот дерзкий мальчишка, кто ж еще? Выходит, таинственный незнакомец осведомлен обо всех моих передвижениях, куда бы я ни пошел – его сопляк повсюду следует за мной. Вот так штука! То-то меня все время
Подумав, что если есть одна записка, то должны быть и еще, я принялся лихорадочно искать их, но ничего не нашел. Не удалось мне обнаружить ни записей, ни каких-либо других следов, указывающих на личность обитателя неолитового жилища или на характер его намерений. Определенно мне удалось установить только одно – этот человек не склонен к роскоши, а привычки у него спартанские. Поглядев на дырявую крышу и вспомнив, какие здесь бывают дожди, я невольно поежился и подумал, что, должно быть, он не только крепок физически и силен духом. Нужно быть весьма целеустремленным человеком, чтобы заставить себя ради идеи долгое время находиться в таком малоприспособленном для жилья месте. Но с какой целью он тут живет? Кто он? Наш заклятый враг? Или друг, ангел-хранитель? И я немедленно поклялся самому себе не выходить из этой пещеры до тех пор, пока это не выяснится.
Наступал вечер. Солнце начало закатываться за горизонт, отбрасывая последние лучи на равнину болота. Далеко вдали золотились и алели разводы великой Гримпенской топи. Все так же гордо и величественно уходили ввысь башни Баскервиль-холла. Со стороны деревни курился легкий дымок. Где-то между ней и поместьем находился домик Стэплтонов. Прекрасная картина мирной жизни, озаренной лучами вечернего заката. И только в моей душе не было ни мира, ни спокойствия. Как бы я хотел, чтобы в сердце моё хоть на мгновение проник покой, что дарует нам природа в ее величии. Но нет, не было его. Вместо него душу мою окутывал мрак, тяжелый и гнетущий. Ни на секунду я не забывал о цели своего прихода на болото, отчего нервы мои были натянуты как струны. Я забился в самый темный угол пещеры и, призвав на помощь все свое терпение, стал дожидаться прихода обитателя.
Прошло немного времени, и я понял, что он приближается. Вначале я уловил доносившийся издалека тихий шорох его ботинок по земле и клацанье подковок по камню. Постепенно стук и шуршание становились все громче и громче, вскоре они зазвучали совсем рядом. Прижавшись к стене, я вскинул револьвер. Я был настроен весьма решительно, и в случае необходимости ничто бы не удержало меня от выстрела. Но, прежде всего я должен, ничем не выдавая своего присутствия, первым увидеть таинственного незнакомца. Внезапно шаги снаружи стихли, последовавшая долгая пауза немного смутила меня, но затем они послышались снова, и на вход в пещеру начала падать тень. Вот эта тень вползла в пещеру, и её вход загородил чей-то силуэт. Я еще крепче вжался в стену.
– Прекрасный сегодня выдался вечер, не правда ли, мой дорогой Уотсон? – вдруг услышал я знакомый голос и оторопел.
Глава 12
Смерть на болоте
Вначале я не поверил своим ушам. От волнения у меня перехватило дыхание. С минуту я сидел не шевелясь. Затем, я, наконец, понял смысл происходящего, и вновь обрел дар речи. В то же время я ощутил громадное облегчение, словно холодный камень свалился с моей души. Почувствовав, что на мне уже не лежит никакой ответственности, я вновь обрел легкость. Ведь этот бесстрастный, язвительный голос, мог принадлежать только одному человеку в мире.
– Холмс! – радостно воскликнул я. – Это вы!
– Выходите быстрее, – сказал он. – И, пожалуйста, осторожнее с револьвером.
Я вышел на свет божий и сразу же увидел Холмса, сидящего на камне у входа в пещеру. Стальные глаза моего друга светились весельем, на лице играла легкая улыбка. Наверное, вид у меня был, и в самом деле, ошарашенный. Холмс выглядел похудевшим и осунувшимся, но по-прежнему внимательным и собранным. Лицо его потемнело от загара, кожа огрубела от ветра. В сереньком костюмчике и матерчатой шапочке мой друг выглядел, словно турист, прогуливающийся по болотам. Казалось, жизнь в пещере нисколько не отразилась на привычках Холмса, особенно на его кошачьем пристрастии к чистоплотности. Костюмчик его выглядел прекрасно, словно его только что вынули из шкафа. Впалые щеки моего друга были идеально выбриты, а рубашка сверкала поразительной белизной. Если бы не эта худоба, можно было бы подумать, что Холмс вышел пройтись из своего дома по Бейкер-стрит.