Дом дервиша
Шрифт:
Они поставили фургон и заграждение, водрузили поддельный знак «Тюрк Телеком», беззаботно сняли крышку с люка и бросили на мостовую. Барчин Яйла, замаскированный под рабочего и облаченный в светоотражающий жилет, застонал в знак протеста.
— Он вообще кто такой? — спрашивает Мехмет.
— Он — последний хуруфит, — поясняет Айше. Мехмет и Ахмет переглядываются.
— Лучше держи его подальше.
Айше смотрит в дыру — вот они, ворота, портал.
— Я полезу первая. Это мое условие.
— Тпру! — буркает Ахмет. — Сначала мы попьем чаю. Это во-первых.
— Чаю? — восклицает Айше.
— Кто поверит, что мы стамбульские рабочие, если мы не будем пить чай каждые полчаса? — заявляет Мехмет. — Пойди-ка, поставь чайник.
Мальчишка-помощник собирает стаканы, а у Айше внутри, словно желчь, разливается волнение. Она чувствует слабость, пытается дышать глубоко и медленно, через нос, но дыхание сбивается. Руки трясутся. Ее подташнивает. Вчера, наконец проскользнув в спальню и улегшись рядом с Аднаном после часов, проведенных в комплексе мечети, и сделки с Мехметом и Ахметом, она попыталась не думать об этом моменте, заполнив мысли банальностями, случайностями, важными и неотложными делами. Утром она думала об Аднане и его сделке, о том, как сильно ему придется сосредоточиться ради этого, чтобы только сдержать волнение, грозящее парализовать ее. И вот этот момент настал. Сейчас. Через несколько мгновений она с фонариком на голове спустится в эту дыру по веревке. Что она увидит? Она не позволяет фантазии разгуляться. Увидь все своими глазами. Но сначала неотложные дела. Она отводит Мехмета и Ахмета за фургон и шепчет им:
— Как вы думаете, вы справитесь с нашим другом-хуруфитом?
— А он может пойти вразнос? Может быть опасен? — уточняет Мехмет.
— Только для себя. После того как он увидит то, что скрыто внизу, он планирует выжечь себе глаза пузырьком с кислотой, который постоянно таскает с собой. Он уверен, что это Семь букв, тайное имя Всевышнего.
— А это оно? — спрашивает Ахмет.
— Что?
— То, что там внизу?
— Ну, он так считает. Мне нужно, чтобы вы увели его до того, как он успеет причинить вред себе или кому-то еще.
— Если он настолько безумен, то может сделать это дома.
— Что он сделает дома, это его личное дело. Я просто не хочу, чтобы при мне в глаза капали кислоту.
— Кислоту, — повторяет Мехмет.
— Гадость, — морщится Ахмет. — Ладно, давай уже спускать тебя.
Когда они закрепляют на ней веревку, Айше жалеет, что утром надела платье. Оно задерется до самых бедер, и ее туфли тоже не слишком подходят для исследования подземелий. Жилет неудобно сморщился, а каска и вовсе кажется оскорблением. Молчаливые помощники Ахмета устанавливают треножник над открытым люком и крепят трос к лебедке, закрепленной в кузове белого фургона.
— Ты будешь малость раскачиваться, когда мы станем тянуть вверх, пришлось закрепить, — говорит Мехмет. Тут появляется Бурак Озекмекчиб, он идет прогулочным шагом, засунув руки в карманы, и кивает Ахмету и Мехмету.
— Вижу, ты в полной боеготовности, цветочек, — говорит он, натягивая жилет.
— Секретность этого проекта на высоте, — хмыкает Айше, стоя на краю метровой дыры.
— Ох, госпожа Эркоч, что бы ты ни нашла на дне этой огроменной черной дыры, я хочу это увидеть, я хочу увидеть, как ты найдешь легенду, розочка моя.
Мехмет дергает за рукоятку. Айше поднимается и качается над дырой. Даже сейчас, когда солнце взошло высоко над куполами медресе, в этой темноте ничего не видно. Ахмет держит Айше и включает закрепленный на каске фонарь. Теперь она в состоянии полного покоя. Она сделает то, что нужно. Все предрешено. Лебедка заработала.
Начинает действовать сила Кориолиса, [121] и Айше, вращаясь вокруг своей оси, медленно опускается в темноту. Фонарик освещает огромное количество колонн. Ее опускают в большую подземную цистерну. Кинув вчера кольцо, Айше определенно слышала всплеск, но для верности она направляет вниз луч фонарика. Никаких следов воды, лишь каменный пол, идущий чуть под углом, с туннелем в полметра глубиной — это коллектор, который протянут с юга на север. Свет падает на ее кольцо, и оно поблескивает. Отлично. Бирюзу Тюльпановой эпохи трудно найти. Пыль танцует в луче света. Айше поднимает голову. Глаза ее привыкли к темноте, а потому открытый люк кажется ослепительно-белым кругом. Это лица? Рассеянный свет просачивается через ажурные крышки других люков, образуя каллиграфию в обратном порядке. Два метра до пола, один метр. Каблуки скребут о камень. Айше поднимает кольцо и надевает обратно на палец. Готова. Она отцепляет веревку и включает цептеп. Сигнал ловится, но еле-еле.
121
Одна из сил инерции, проявляющаяся при движении в направлении под углом к оси вращения.
— Я внизу, остановите лебедку, — говорит она. — Я на глубине около десяти метров в огромной, метров двадцать на двадцать, цистерне, не похожей на римскую. Я бы сказала, что она одного возраста с мечетью. Понятия не имею, зачем она нужна… тут еще дренажная канава прямо в полу, может быть, предполагалось, что отсюда вода будет поступать в шадирван. [122] Колонны через каждые четыре метра. Я осматриваюсь, но нет и следов… Ох…
— Айше, ты в порядке? — кричит Бурак в телефон Мехмета. — Все нормально?
122
Фонтан для омовения.
— Да, да. О да! Тут гроб. Определенно не мусульманский, а куда более древний. Может быть, ликийский… да, определенно ликийский. Я иду к нему. Подождите. Тут что-то на крышке.
Айше ощупывает крышку массивного каменного саркофага, направляя на него луч фонарика, чувствуя под пальцами сатиров и фавнов, вакхов и наяд, тени древних воинов и всадников, обнаженных атлетов, метателей дисков. Крышку охраняют с четырех углов львы и чувственное лицо богини в огненном ореоле. Ее губы запечатаны свинцом. Сам по себе этот гроб уже сокровище. Но сверху на нем есть еще один объект из другой эпохи, другой цивилизации и другой веры. Это каменная плита, которую выковыряли из пола и установили в центре гроба. Айше направляет на нее луч фонарика, который освещает пыльную барельефную тень куфической буквы. Фа.
Айше на пару минут садится на краешек дренажной канавы. Она устала и тяжело дышит, словно бы пробежала кросс. Восторг, страх, суеверный ужас, ликование, возбуждение, прилив энергии, ощущение великого научного открытия наплывали, словно волны, сталкиваясь друг с другом. Айше звонит наверх Бураку:
— Я нашла его, спускайтесь.
Теперь за дело берутся Ахмет и Мехмет. Они спускают в люк раздвижные лестницы и делают это быстро. Затем опускают кабели, лампы, электроинструменты, веревки и тросы. Ахмет подключает прожекторы, и цистерну заливает чистый свет XXI века в сумерках XVI века.
— Что у нас тут?
Айше смотрит на Мехмета:
— Хаджи Ферхат. Медовый кадавр из Искендеруна.
— Дамочка, наш гонорар только что вырос.
Ахмет садится на корточки и изучает саркофаг.
— Интересно, как они его сюда опустили, — говорит он.
— Интересно, как мы его поднимем, — говорит Мехмет.
— Мне все равно, — отвечает Айше. — Моя задача была найти Медового кадавра из Искендеруна. Я это сделала. А как его поднять — это уже проблема клиента. — Она набирает номер. Довольно долго никто не отвечает. — Акгюн? Это Айше Эркоч. Я наша ваш артефакт. Высылаю GPS-локацию, минус пятнадцать метров. Оплату приму наличкой или банковским переводом.