Дом горячих сердец

Вильденштейн Оливия

— Я собираюсь принять душ перед ужином. Увидимся внизу.

— Санто Калдроне, она стала такой раздражительной с тех пор, как мы сюда вернулись. Мне кажется, что в последний раз я видела её улыбку в Небесном королевстве.

— Она очень предана делу.

— Как и все мы, Ифа, — говорит Сиб.

Несмотря на то, что я не перечу Сиб, я согласна с тем, что Джиана и Антони помогали ракоккинцам на протяжении десятилетий. А мы с Сиб только что к ним присоединились.

—

Идём. Ты упадешь, когда увидишь комнаты отдыха.

Ифа следует за нами по широкой лестнице, затем огибает её и заходит в зеркальные двери, которые широко распахивает для нас Сиб. Помещение U-образной формы заполнено свечами, столами, диванами и плюшевыми креслами. Я насчитываю пять различных зон, потому что одной, по-видимому, недостаточно.

Я начинаю разглядывать ярко-алое помещение с позолотой, как вдруг вспоминаю, как голова Тимеуса скатилась с плеч. Я резко останавливаюсь, чем заставляю Сиб остановиться вместе со мной.

— Что такое?

Сибилла, которая до этого рассказывала о том, что фрески на потолке нанесены настоящим сусальным золотом, затихает и оглядывает помещение в поисках опасности.

— Ты кого-то увидела? — шепчет она, крепко сжав мою руку.

— Нет.

Я подношу ладонь к шее, отчаянно желая прикоснуться к своей гладкой коже.

— Я просто… просто Птолемей был по-настоящему ужасным человеком.

— Не могу не согласиться с тобой, микара.

Катриона входит в огромное помещение и окидывает взглядом тяжёлые шторы. Может быть, она представляет, что будет, если их распахнуть?

Или что находится за ними? Постриженный сад, который я видела из длинного стеклянного коридора? Мне очень хочется слегка раздвинуть их и выглянуть наружу, но Антони ясно дал понять, что их надо держать закрытыми. Не говоря уже о том, что я не хочу подвергать опасности Ифу.

Катриона начинает пристально её изучать.

— Тебе лучше стереть эту грязь со своего лица. Во-первых, это выглядит так, словно ты извалялась в земле, и во-вторых, она тебя выдаёт.

Катриона никогда не церемонилась в выражениях, но этот её комментарий совершенно неуместен.

— Это не грязь, — говорю я.

Она взмахивает рукой и говорит:

— Да-да, это боевой раскрас.

— Это традиция.

Дым начинает подниматься от напряжённых плеч моего телохранителя

— Традиция, которая в наши дни не очень-то популярна.

— Катриона, ты высказала своё мнение. Оставь Ифу в покое.

— Всё в порядке, Фэллон.

Юбка моего платья не настолько пышная, чтобы схватиться за неё. В неё можно только вцепиться. Поэтому я впиваюсь в неё.

— Зачем ты здесь, Катриона?

— Чтобы помочь делу.

— Только вот тебя не волнуют люди.

— Волнуют.

Когда я приподнимаю бровь, она говорит:

—

По-своему.

— Говори правду, Катриона.

Она поправляет чёрные бархатные перчатки, подобранные к её чёрному платью, которое как будто создали из одного единственного куска ткани, обернув его сначала вокруг её шеи, а затем крест-накрест обмотав им её тело.

— Ладно. В «Кубышке» для меня не осталось работы, а мои клиенты обвинили меня в знакомстве с вами и перестали меня приглашать. А поскольку я ненавижу бездействие и не могу питаться воздухом, я пришла сюда.

— Ты говорила, что планировала помочь. Могу я спросить, каким образом?

— Я приготовила ужин.

Она указывает на стол, заставленный тарелками с едой.

— Ты приготовила…

Я смотрю на стол, а затем на куртизанку. Я никогда не видела, чтобы Катриона делала хоть что-то на кухне.

— Ты умеешь готовить?

— Я не настолько некомпетентна.

— Ага.

Сиб выпускает мою руку, подходит к столу и хватает кусочек жареного цукини толщиной с лист бумаги.

— Видела бы ты моё лицо, когда она предложила что-нибудь приготовить.

Она кладёт хрустящий овощ на язык, и её ресницы вздрагивают.

— Ого. Катриона.

Катриона приподнимает подбородок, и её лицо начинает сиять, после чего она идёт к столу.

Сиб берёт кувшин с вином и наполняет бокал.

— Кому ещё вина? Фэл? Ифа?

Ифа качает головой.

— Я бы выпила, — говорю я, и Сиб подносит мне бокал.

— Катриона?

Она предлагает ей бокал, который берёт со стола.

Когда Катриона берёт у неё вино, я подношу свой бокал к губам.

— Фэллон, подожди.

Ифа резко протягивает руку и хватается за ножку бокала.

Я дергаюсь, немного вина выплескивается из бокала и течёт по руке.

— Извини. Я должна пробовать твою еду и вино.

Я начинаю протестовать.

— Зачем?

— Ради защиты.

— Защиты от кого?

Я смотрю сначала на Сиб, а затем на Катриону, после чего бросаю взгляд на двойные двери, в которые входят Антони, Маттиа и Риккио. Все трое одеты в расшитые туники и узкие брюки, которые заканчиваются начищенными нарядными сапогами.

Я никогда не видела эту троицу в какой-то другой одежде кроме выцветших рубашек и широких штанов, поэтому при виде рыбаков в нарядах высокопоставленных фейри я теряю дар речи. У всех у них закругленные уши, а волосы не опускаются ниже их широких плеч.

Антони останавливается в нескольких шагах от меня. Он проходится взглядом по моему коралловому платью так, что Ифа напрягается.

— У тебя есть всё, что тебе нужно?

Несмотря на то, что в его тоне нет ни теплоты, ни нежности, он не настолько колючий, каким он был, когда я появилась в этом доме.