Дом горячих сердец

Вильденштейн Оливия

— Это не причина убивать свою супругу.

— Святой Котёл, — бормочу я. — Я пошутила, Имоген.

— Разве убийства — повод для шуток?

Я поворачиваюсь к ней, моё настроение совершенно портится, вторя моим расшатанным нервам.

— Ты права. Это дурной вкус. Этот человек долбаный монстр.

— И ты всё равно предложила себя ему?

— Я не могу заключить сделку, я предложила это только для того, чтобы отправить ещё больше людей на поиски Мириам. Иногда мне кажется, что я единственная душа на этой земле,

которая хочет найти свою сбежавшую родственницу. Разве всех остальных не должно заботить то, что она разгуливает на свободе? Разве Данте не должен отправить за ней все свои батальоны? Разве Лор не должен… ну, я не знаю, — я выбрасываю руки в воздух, — делать что-то ещё помимо посещения фейских обедов и планирования своей свадьбы с иностранной принцессой?

Взгляд чёрных глаз Имоген задерживается на моих раздувающихся щеках.

— Не стоит недооценивать нашего короля.

— Твоего короля. Не моего.

Мои ногти врезаются мне в ладонь, оставив на ней полумесяцы, когда я возобновляю шаг.

— Наверное, ты права. Пока на твоей щеке нет пера, ты ненастоящий ворон.

Я начинаю скрипеть зубами, но решаю не ввязываться в этот разговор, так как спор о ценности татуировки на коже ничего мне не даст.

— Мой отец уже вернулся?

Несмотря на то, что Имоген смотрит вперёд, от меня не укрывается то, как начинает пульсировать вена на её виске.

— Нет.

— Он всё ещё ищет мою мать?

— Нет.

— Тогда что он…

— Я не могу обсуждать это с тобой.

— Он мой отец, Имоген. У меня есть право знать…

— Ты не ворон и не часть Siorkahd. У тебя нет никаких прав. Будь моя воля, мы бы не тратили столько людей, которых и так не хватает, на защиту капризной девушки, которая предпочла бы иметь заострённые уши.

— Святой Котёл! Ну давай, выскажи мне всё, что ты обо мне думаешь, — ворчу я.

— Я только что это сделала.

Я прибавляю шаг.

— Это всего лишь выражение. И к твоему сведению, меня полностью устраивает форма моих ушей.

Мы пересекаем ещё пару мостов в полнейшей тишине.

И только когда мы начинаем обходить кругом какие-то кусты, Имоген снова ко мне обращается:

— Когда Лоркан вернётся, он, вероятно, ответит на твои вопросы.

Но тогда мне придётся сидеть и разговаривать с ним.

— Я скорее отправлюсь в Неббу вместе с Пьером.

Она издаёт шипение, и я решаю, что она восприняла мою шутку всерьёз, но она не смотрит на меня. Она смотрит на двух воронов, которые отделились от стаи у нас над головами и приземлились на дорожку, по которой мы идём.

Когда они перевоплощаются в людей, мой пульс припускает, точно комета, а сердце заходится в груди.

— Что происходит?

— Тебе лучше держаться подальше, так как нам приказано пронзить твоё сердце, как только ты приблизишься к Фэллон на расстояние вытянутой руки, —

рычит один из моих телохранителей.

Я не вижу того, кто стоит за стеной из мускулов и железных доспехов, но я решаю, что это Даргенто. Если только это не мой дед. Мог ли Юстус в итоге объявиться здесь или он пребывает на дне Марелюса, поедаемый змеями?

Заглянув в щель между телами, я замечаю блеск янтарных глаз и узкое лицо.

— Я пришел сюда не ради шаббианской суки. По крайней мере, не сегодня.

Суки? Интересно, что сделал бы Данте, если бы я подошла к этому самодовольному говнюку, вытащила бы стальной меч из его ножен и вонзила ему в шею? Стал бы он обвинять в этом Лора или только меня?

— Какие же благородные создания эти фейри, — бормочет Имоген себе под нос. — Не могу дождаться, когда Лор вернёт себе наше королевство.

Сильвиус обходит воронов, стараясь держаться подальше от Имоген. Устремив на меня свой обжигающий взгляд, он говорит:

— Я буду вынужден доложить королю о том, что ты сказала, корво.

— Ради бога, можешь передать мои соображения своему монарху. Будь уверен, я точно так же передам ему то, как ты оскорбил Фэллон.

Сильвиус усмехается.

— Ты угрожала короне Люса; а я всего лишь использовал анатомически правильное определение по отношению к Фэллон.

— А я смогу подтвердить то, что скажет капитан, так как слышал весь разговор, — добавляет эльф, который парит недалеко от нас, выпятив грудь.

Я приподнимаю бровь

— Капитан?

— Я оговорился.

Эльф улыбается, обнажив зубы, которые слишком широки для его крошечного рта.

— Хотя я не сомневаюсь в том, что Сильвиус вернёт себе этот титул. Мориати слишком мягок для этой работы.

Я не могу поверить в то, что Данте заменит Габриэля на этого злобного фейри, который остановился рядом с Имоген с коварной улыбкой на лице.

— Уверен, что наши пути ещё пересекутся, синьорина России.

— Я постараюсь прихватить что-нибудь железное для нашей следующей встречи, — говорю я сладким голоском и добавляю, — ублюдок.

Ладонь Сильвиуса перемещается на инкрустированную рубинами рукоять меча, который очень напоминает… напоминает….

Я снова перевожу взгляд на его лицо.

— Где ты достал этот меч?

Пальцы Сильвиуса застывают поверх огранённых рубинов.

— Я снял его с мертвого тела твоего деда. Не думаю, что он был ему всё ещё нужен. Ведь чтобы двигать рукой — нужна голова, а его голова была насажена на рог одной из твоих тварей.

Каждый удар моего сердца ощущается точно укол ножа.

Юстус мертв.

Его убил змей.

Я жду, когда меня накроет волной облегчения, но этого не происходит. Вероятно, это произойдёт позже.

— Как жаль, что какая-нибудь другая тварь не украсила свой рог твоей головой.