Дом хрустальный на горе…
Шрифт:
Но если говорить откровенно, Луиза никогда не ощущала себя потерянной, а уж тем более – лишённой заботы. Мать и отца ей заменила бабушка, та самая Гошехурай, и её дочь Цаца, которые сделали всё возможное, чтобы маленькое дитя как можно быстрее вышло из ощущения сиротства. Она постоянно была окружена семейной любовью и опекой. Луиза росла вместе с сыном Цацы, своим двоюродным братом Сагидом Пшимафовичем Катбамбетовым. Они и теперь, когда Сагид уже стал уважаемым человеком, опытным инженером-механиком, главой семьи и отцом троих детей, продолжают дружить семьями. Ведь несмотря на техническую профессию, Сагид продолжал, как в детстве, увлекаться поэзией, помня наизусть многие стихи
– Она и Цаца были самыми начитанными людьми из тех, кого я когда-либо встречала, – вспоминает Луиза. – Уже потом, много лет спустя, и Муратик завороженно слушал бабушкины рассказы. Гошехурай знала множество сказок и народных сказаний. Мало того, она доносила их до слушателя столь проникновенно, что оторваться от этих рассказов было невозможно. Вечерами, когда мы гостили у бабушки Гошехурай, Муратик пристраивался рядом на диване и, затаив дыхание, слушал. Иногда только спрашивал: «Наночка, а дальше что было с этим Былагъуц?» Былагъуц – герой бабушкиного повествования…
Одолев всю аульскую библиотеку, Гошехурай пошла дальше. Друзья Адылгирея открыли для неё абонемент в областном центре и присылали в аул книги, причём рядом с новинками всегда шли произведения адыгейских писателей на родном языке. Она владела им в совершенстве, прививая и внукам любовь к родному языку, а заодно и уважение к национальным обычаям и традициям, прежде всего – почтение к старшим и любовь труду.
Гошехурай была великой труженицей, и жизнь словно испытывала её на крепость. Кто знает, что бы сталось с Луизой, не будь у неё такой бабушки. Только перенесла смерть любимой невестки, как новое горе обрушилось на неё – в Курском сражении гибнет Адылгирей. Его пронзительные стихи о Родине, мужестве и отваге были не просто громким звуком, они были его путеводной звездой по жизни.
Он погиб летом 1943 года в самом страшном сражении, в котором, по сути, окончательно хрустнул хребет ненавистного врага. Гибель Адылгирея, казалось, окончательно сломила мать, она часто уходила за околицу аула, смотрела в ту сторону, где грохотала война, и просила Аллаха, чтоб он сохранил жизнь её оставшимся сыновьям. И Аллах её услышал… Он же прикрыл своей заботливой рукой и маленькую Луизу. Девочка росла живой, любознательной. Её голос, как звонкий колокольчик, возвращал Гошехурай к жизни, заставлял думать о будущем…
Друзья сына никогда не забывали бабушку, часто приезжали в аул. Уже став большими людьми, писателями, и Паранук, и Тлюстен, и особенно Киримизе Жане, работавший долгое время председателем Адыгейского радиокомитета, всегда находили время, чтобы повидаться с матерью погибшего друга. Они оставляли ей свои произведения, считая, что лучшего советчика и более взыскательного критика, чем Гошерухай, найти трудно. Это действительно было так! Любую книгу она читала внимательно, скрупулезно вникая не только в суть повествования, но и в язык изложения, считая, что чистота и ясность литературного языка – то одно из основных условий проникновения в читательское сердце…
Среда воспитания
– Вольно или невольно, – вспоминает Луиза, – я росла в мире Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова, Тургенева, Есенина, Керашева, первого среди адыгейских писателей лауреата Сталинской премии, в сущности,
Мурат не просто рос в мире бабушкиных рассказов, с ранних лет он не мыслил себя без книги, что в школе, что в институте, всегда помня мудрые наставления Гошехурай:
– Запомни, внук, литературные гиганты ответят на любой вопрос, который перед тобой поставит жизнь… И совсем не важно, какой профессией ты овладел – стал инженером, математиком, врачом, агрономом, лётчиком или учителем.
Как-то в разговоре с мамой сын обратил внимание на то, что «под крылом» писательства, единственного, в сущности, духовного промысла, собираются люди самых неожиданных профессий: А. Чехов и В. Вересаев – врачи, Л. Толстой – артиллерист, М. Лермонтов – кавалерийский офицер, А. Куприн – пехотный офицер, Антуан де Сент-Экзюпери – лётчик, И. Бунин – недоучившийся гимназист, П. Бажов – учитель, С. Залыгин – гидротехник, К. Симонов и В. Распутин – журналисты, В. Высоцкий и Л. Филатов – актёры, Джек Лондон – путешественник. Словом, литературный талант однажды выводит одарённого человека на творческую тропу, по которой он идёт, озаряя путь не только силой своего вдохновения, но и всем предшествующим этому жизненным опытом, как правило, уникальным.
Мне до сих пор кажется, что Мурат Ахеджак склонен был попробовать себя в чём-то таком же, поскольку однажды охотно откликнулся на моё предложение поступить на заочное отделение факультета журналистики, который я тогда возглавлял. Он не ссылался привычно на занятость (а она у вице-губернатора, что называется, «по гланды»), понимая, что руководство сферой средств массовой информации требует и специальных знаний в том числе. И вообще, по большому счёту, он старался свою гуманитарную составляющую включать в анализ текущих процессов: общественных, политических, экологических, национальных, но прежде всего – общечеловеческих.
Я тогда не знал, откуда это у него, в общем-то, совсем молодого человека, прошедшего классический путь – детство в благополучной семье, сельская школа, пусть даже с золотой медалью, политехнический институт, строительное производство в небольшом городе, а затем стремительное продвижение на высшие посты в губернаторскую команду. Потом уже понял – природная одарённость у него с ранних лет была тесно совмещена с уникальной воспитательной средой, в которой опора на высокие духовные ценности являлась магистральной линией, где каждый был личностью, отдававшей делу и семье самые благородные качества.
Мурат из этого не потерял ни единого золотника. Увы, короткая до боли жизнь не позволила ему раскрыться полностью. И кто знает, возможно, доживи он до седин, мы бы, скорее всего, имели крупного летописца очень сложной эпохи, когда, надо признать, переход из одной общественно-политической формации в другую шёл трудно, но без крови, как это обычно происходило в нашей многострадальной истории. Заметьте, впервые без большой крови…
Безусловно, огромное влияние на формирование мировоззрения внука оказал дед – Юсуф Исмаилович Уджуху. После войны его оставляют в армии, рассматривая как перспективного, энергичного офицера, имеющего не только боевой опыт, но и многообещающие командирские данные. В 1949 году он оканчивает самое престижное в стране высшее военно-учебное заведение – Академию имени Фрунзе. В то время там учились только те, кто составлял элиту нашей армии, её героическое прошлое и славное будущее.