Дом хрустальный на горе…
Шрифт:
Поскольку очень любил Чехова, то старался, например, понять, почему известный всей России писатель, успешный и к той поре уже вполне материально благополучный человек, вдруг бросает всё и едет на Сахалин, суровый остров в не менее суровом море, который в империи иначе как общероссийским острогом и не называли. Учителя удивлялись способности этого мальчишки (такого, как и все, живого и крикливого на футбольном поле) сосредоточенно анализировать события и факты, причём не только в их хронологической последовательности, но и в исторической взаимосвязи. Его ответы на уроке подчас удивляли учителей, поскольку были неожиданны в своих предположениях и выводах, а главное – в них совсем не по-детски переплетались частности с общими тенденциями. Часто слово «почему?» становилось для него ключевым, особенно когда он погружался в книги
Мурат и его команда
Ещё в раннем детстве, когда бабушка Мелеч начинала читать Коран, он внимательно вслушивался в ритмику малопонятных слов и просил её перевести их на адыгейский язык. В советское время государственные атеистические барьеры довольно прочно отделяли молодёжь от религии, но Мурат (безусловно, погружённый в существовавшую действительность) никогда не ставил под сомнение вещие мысли Корана и как-то однажды, вслушиваясь в мелодию его формулировок, осторожно тронув бабушку за рукав, тихо промолвил:
– Нана, как мудро и свято звучит эта книга! Как многому хорошему она может научить каждого…
Уже позже, в тяжкие периоды болезни, он чаще всего вспоминал школу. Тогда казалось, что жизнь не имела и не будет иметь тёмных или полутёмных тонов, тем более что с кипучестью своей натуры он уже с первых классов становился безусловным флагоносцем. Причём не формальным, не назначенным кем-то сверху, а тем самым вожаком, которого ребячья среда всегда определяет практически безошибочно. Да и педагоги сразу заметили, что в этом мальчике заложены не просто активные лидирующие качества, когда, скажем, очень хочется быть впереди ватаги, дабы направить её действия, прежде всего, на укрепление амбиций вожака (нередко не самого лучшего свойства), а задатки настоящего лидера, смелого, но разумного и всё понимающего.
Мурат с однокурсником Сергеем Кириченко. 1981 г.
С первых школьных дней Мурат занимает место ярко выраженного коллективиста. Это когда лидер – основной «заботник» обо всех. Его охотно и единогласно избирали старостой класса, председателем совета пионерской дружины, секретарём комитета комсомола школы.
Именно коллектив становился его стихией, средой выявления лучших человеческих качеств, а из них самое заметное – доброжелательность ко всем, кто его окружал. В ребячьей среде есть такое хорошее понятие – заводила. Он и был тем самым заводилой, заводным, от которого во все стороны шли «приводные ремни» добрых дел, будь то подготовка новогоднего вечера или сооружение птичьих кормушек, организация конкурса стенных газет или тимуровского движения. Ещё в ранние годы, перечитав лучшие книги почти всех детских писателей, Мурат более всего выделил Аркадия Гайдара с его «Школой» и «Тимуром и его командой», настольную книгу мальчишек и девчонок тридцатых годов, которые брали под опеку пожилых людей, ветеранов Гражданской войны, больных, одиноких, немощных. Как и в те далёкие предвоенные годы, псейтукская ребятня по звонкоголосой команде Мурата разбегалась по дворам и подворьям, колола дрова, помогала кормить домашний скот и птицу, таскала воду, наводила порядок в доме, приносила старикам лекарства и хлеб.
Особой заботой окружались ветераны Великой Отечественной войны, те, кто прошёл фронт, защищал страну от врага. Мурат очень гордился тем, что его дед (Юсуф Исмаилович Уджуху) был фронтовым офицером, всю войну провёл на передовой, имел боевые награды. Не случайно самые памятные встречи в школе были посвящены как раз ветеранам войны, которых с каждым последующим годом становилось всё меньше и меньше.
Мамаев курган
Маленький аул Псейтук не избежал большой войны, и когда по весне на юннатских делянках школьники перекапывали землю под будущие урожаи, то лопаты всегда натыкались на ржавое и зазубренное железо – осколки снарядов и мин. Через аул проходила линия немецкой обороны, заранее укреплённая, ощетинившаяся долговременными огневыми точками, вкопанными в берег танками и орудиями. Десятки советских солдат погибли
«Помню это так хорошо, словно всё произошло вчера, – говорит Луиза. – Я не могла сдержать слёз, вспомнив маму, погибшую от фашистской авиабомбы совсем юной. Представляете, в двадцать лет! Для Мурата она была бабушкой. Бабушкой, которую он никогда не видел, но всегда ощущал через рассказы о ней её присутствие. Его цветы легли на общую клумбу над свежей могилой. Он подошёл тогда ко мне, обнял, смахнул ладонью мои слёзы и сказал:
– Это цветы, мамочка, незабываемой Самет, твоей маме, всем матерям, отцам, детям, погибшим на той проклятой войне…
В какое-то время нам с отцом стало казаться, что Муратик станет военным, – Луиза чуть задумалась, – как его дед, мой отец… Ему многое нравилось в армейской жизни. Прежде всего – товарищество, порядок. Он с огромным удовольствием смотрел фильмы об армии, особенно киноэпопею „Освобождение“, а на уроках военного дела за секунды разбирал автомат, дальше всех швырял учебную гранату, быстрее всех бежал кроссы.
Но особым потрясением для него стала поездка всем классом в Волгоград, состоявшаяся во время весенних каникул. Тогда практиковалась широкая экскурсионная программа для школьников, которая знакомила подрастающее поколение с крупными городами и памятными достопримечательностями нашей страны. И вот десятый, выпускной класс в полном составе едет в легендарный город, где в середине войны решалась судьба государства.
Десятиклассник Мурат. 1979 г.
Муратик вернулся буквально потрясённый не только впечатлениями от рассказов о Сталинградском сражении, но и от величественных памятников, и самого главного, венчающего вершину Мамаева кургана, – „Родина-мать“.
– Знаешь, мама! – рассказывал он по приезду. – Когда поднимаешься по гранитным ступенькам к пантеону с Вечным огнём, то кажется, сердце выскочит из груди от ощущения скорби и гордости… Только там начинаешь ощущать, какую гигантскую цену заплатил наш народ за свою свободу и независимость…
– Он ведь позже, когда уже работал в краевом правительстве, – продолжает Луиза, – всегда оставался под впечатлением от той волгоградской поездки и очень много сделал, чтобы привести в порядок памятники воинам на Кубани, где в течение полутора лет шла испепеляющая война…
Уже после кончины Мурата мы с Леной и внуками решили поехать в Волгоград – Лена настояла. Когда поднимались к памятникам, так остро вспомнили о дорогом для нас Муратике. Лена рассказывала, что когда они познакомились, он нередко делился с ней своими впечатлениями, подробно рассказывал о посещении Мамаева кургана, восхищался величественными монументами, венчающими мемориальный комплекс.
– Я ведь по профессии – строитель, – говорил он, – и представляю, какая это невероятная сложность – соорудить такую скульптуру как „Родина-мать“, какие уникальные инженерские решения надо принять и исполнить, чтобы навечно взметнулся над необозримыми волжскими просторами исполинский меч в руках каменной женщины, замершей в стремительном порыве…
И вот мы идём тем же путём, по которому когда-то шёл наш сын, муж и отец, и с трудом сдерживаем бурю самых сложных чувств. Поднимаемся по гранитной тропе, вдоль которой под скромными плитами лежат те, чьи имена золотом высечены в нашей многострадальной истории: командующие Сталинградскими армиями маршал В.И. Чуйков и генерал М.С. Шумилов, другие герои, павшие на этих склонах.