Дом на улице Гоголя
Шрифт:
— Да, от бабушки Оли, — Наташа сохраняла изумлённый вид.
— Но ведь было ещё колье.
— Было колье, но нам пришлось с ним расстаться. После аварии, в которую я попала, требовались большие средства на лечение. Мы не располагали требуемой суммой, и вынуждены были продать колье.
Наташин дед, обращаясь за помощью к влиятельным друзьям, представлял шрам на лице внучки следствием автокатастрофы. Наташе так часто пришлось повторять эту версию, что она сама почти в неё поверила.
— Я знаю о произошедшем с вами несчастье, сударыня. Сейчас уже нет смысла выражать сочувствие — выглядите вы просто превосходно. Дорогая Натали,
— Да, но откуда вам известно, что я внучка Ольги Оболенской?
— Пожалуйста, мадам.
Граф положил перед Наташей прямоугольник серебристого паспарту со вставленной в него старинной фотографией. Это был двойной поясной портрет. С фотографии смотрели молодой человек в форме гвардейского офицера, к которому больше всего подходило устаревшее определение «блестящий», и прелестная юная девушка, в которой Наташа сразу же узнала бабушку Олю — в их доме хранилась её дореволюционная фотография. На молодой бабушке с двойного портрета она рассмотрела хорошо знакомый ей драгоценный гарнитур «Изумрудные слёзы».
— Взгляните и на это, — Владимир Николаевич подал Наташе каталог парижского аукциона драгоценностей за тот год, когда там выставлялось на продажу её колье. Каталог был раскрыт на странице c большой красочной фотографией, сопровождённой надписью «Колье из фамильных драгоценностей князей Оболенских. Начало XX века. Россия».
Наташа любила бесцельно бродить по Парижу, каждый раз открывая его заново. Захаживала она и на улицы седьмого округа Парижа. Это был мир «старых денег», без фанфаронства и показной роскоши. Уже из-за одного того, что ей представилась возможность узнать, как выглядит аристократический особняк изнутри, стоило принять приглашение отца и сына Батурлиных.
Старый князь, действительно, был стар, он передвигался по комнатам в инвалидной коляске, у него заметно тряслись руки, слегка дребезжал голос, но взгляд остался ясным и внимательным.
— Как вы похожи на свою бабушку, моя дорогая! — умилился старик. — Оленька Оболенская! Я счастливо прожил жизнь со своей женой, но Оленька всегда жила в моём сердце. — Николай Сергеевич Батурлин даже не пытался интонаций снизить пафос. — Вы читали у Бунина рассказ Лёгкое дыхание», голубушка? — Наташа кивнула. — Помните, там Иван Алексеевич писал, что истинно прекрасная женщина наделена особым даром — лёгким дыханием. Ему нельзя научить, его нельзя в себе развить, оно или есть, или нет — как талант. Ваша бабушка владела этим редким даром, дорогая Натали.
Глава двадцатая
— Занятно, — напряжённо усмехнулся Сергей. — Графья, князья, Париж, изумруды — просто готовый сюжет для душещипательного дамского романа. — И после заминки задал вопрос, стараясь проделать это как можно непринуждённее:
— А потом ты с графом этим ещё встречалась?
— Да, однажды мы ещё пересекались — Батурлиных интересовало, при каких обстоятельствах невеста старого графа стала женой моего деда, — Наташа с трудом сдерживала улыбку. Интуиция у тебя работает хорошо, чувствуешь, где собака порылась, думала она, сохраняя невозмутимый вид.
— Ну, и при каких обстоятельствах твой дед отбил невесту у графа Батурлина? — лицо Сергея просветлело, он, вроде бы, успокоился насчёт великосветского знакомства подруги.
— О, нет, не сейчас! Это слишком длинная история. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас..., — рассеянно сказала Наташа.
Она с удивлением поймала себя на том, что, если ещё совсем недавно она хотела, чтобы Батурлин исчез из её жизни и не напоминал о себе ни письмами, ни звонками, то сейчас её отношение к этому человеку не так уж однозначно.
«Ты будешь здесь первой полновластной хозяйкой после семнадцатого года», — с оттенком торжественности в голосе сказал Батурлин, введя Наташу в дом своего поместья.
И был вечер, когда в нарядно украшенном зале за большим столом, освещаемым десятками свечей в высоких серебряных канделябрах, сидели двое. И была ночь, о которой Наташа запретила себе вспоминать. Единственная настоящая ночь в её жизни. Ничего страшного, у подавляющего количества людей нет в памяти ни одной такой ночи, а живут ведь как-то, утешала себя она, когда воспоминания пытались прорваться сквозь железобетонную стену внутреннего запрета.
То, что происходило между ней и Сергеем, и в юности, и позже, после многолетней разлуки, можно было определить словосочетанием «нежные чувства». Этого было достаточно для двадцатилетней Наташи, но уже не могло насытить взрослую женщину, какой её сделала ночь с Батурлиным. В поместье ей стало доступно другое понимание любви: кроме чувств есть в ней ещё нечто, и в этой не определяемой словами составляющей заключено правды больше, чем в любых самых искренних чувствах. Сплетение ветвей родовых дерев ощущалось Наташей в сплетении тел той ночью. Именно потому, что она знала разницу, отношения с Сергеем, вначале вернувшие её к жизни, постепенно стали не более чем взаимной симпатией, подкреплённой памятью юности. Наташу время от времени подмывало расстаться, наконец, со своей первой любовью, но каждый раз удерживало от решительного шага немаловажное обстоятельство: Сергей нуждался в ней. Считая, что спасает Наташу от тоски и одиночества, он именно от этих двух драконов спасался сам — с её помощью. Также ему, вероятно, казалось, что вновь соединившись с той, которую однажды предал — по молодости, по глупости, — он исправляет допущенную ошибку.
Не только ночь была в поместье Батурлина, наступило и утро. В его спокойном свете стало ясно, что нельзя дольше избегать неприятного разговора, как это ни трудно, необходимо ввести жениха в курс печальных обстоятельств. Она боялась огорчить Володю — так она стала называть его той ночью, но никак не ожидала того, что последовало за её признанием. Отчуждённый холодный тон. ... обязанности перед семьёй... у меня просто нет права сохранять это известие в тайне... вас будут порицать: вы не признались своевременно, полагая, видимо, что у меня уже не осталось выбора... в нашей среде не принято столь неуважительное отношение... понимаю, что в той России, в которой вы родились и выросли... будет лучше, если вы сейчас же уедете, не входя в объяснения ... срочные дела... должна была скоро вернуться, но память девичья коротка...