Дом на улице Гоголя
Шрифт:
— Тем не менее, сегодня мне удалось отлично выспаться.
— Вам удалось выспаться только потому, что я установил у вашего изголовья одну интересную штукенцию, на моём птичьем языке называемую «временнЫм блокиратором». И я абсолютно уверен, что вам необходимо провести здесь ещё одну ночь — нужно повторить установку. Если уедете сегодня, скорее всего, ваши мучения вернутся уже в дороге. Чтобы выбраться из своего очень серьёзного положения, вы должны приложить много усилий. Рассказывайте, Ульяна, обо всём с самого начала — это будет первое усилие.
При упоминании о «штукенции» её вернувшееся было доверие к Пастухову как ветром сдуло, в памяти вспыхнуло: лаборатория, заставленная аппаратурой,
— Как-то мне не по себе, Александр Николаевич. Неожиданно выясняется, что радушный хозяин без ведома гостей устанавливает какие-то приборы. Не хотела бы я снова ощущать себя морской свинкой, как в лаборатории Прошкина.
— Согласия вашего вчера некогда было спрашивать — требовалось проведение реанимационного мероприятия. Не спрашивают же у пациента, проваливающегося в кому: «Вы не возражаете, если мы подключим аппарат искусственного дыхания и спасем вам жизнь?» — Пастухов поднялся, подошёл к окну, и сквозь задёрнутую кружевную занавеску стал смотреть в огород.
«Наблюдателей высматривает, — догадалась Юлия. — Неужели всё и в самом деле так страшно, как он говорит? Или это паранойя как она есть?»
— Ульяна, вы приехали ко мне в состоянии, угрожающем вашей психике необратимыми изменениями, — жёстко произнёс Пастухов. Походило на то, что он начинал сердиться. — Мало того, сама ваша жизнь была под угрозой. Так что мне пришлось пренебречь не только вашим согласием на проведение экстренной помощи, но и элементарной осторожностью. Сначала установил блокиратор, потом уже походил, осмотрелся: вроде бы чисто. Не факт, что прошедшая ночь не ознаменовалась бы, например, поджогом дома; а сумей мы выбраться из огня, нас и тут поджидал бы сюрприз. Нечего об этом долго толковать: вчера вы не были в состоянии принимать решения.
Теперь он стоял спиной к окну, и Юлия не видела его лица.
— Сегодня я уже в состоянии принимать решения, но я не знаю, чем ваши приёмы отличаются от прошкинских, — она собралась и говорила ровным голосом.
— Ваша настороженность более чем понятна, Ульяна. Когда-нибудь я объясню, каким воздействиям вы подверглись в клинике. Сейчас эта информация может вас испугать, — проговорил Пастухов, проходя в середину комнаты.
Он снова уселся в кресло и посмотрел на собеседницу взглядом, в котором та прочла грусть и сострадание.
— Это меня как раз успокоит, Александр Николаевич, — гостья не удержалась от облегченного вздоха. — Меня то и тревожит, что я не понимаю, что со мной случилось у Прошкина.
— Пока коротко о том, чем мои методы отличаются от прошкинских. Не хочу кривить душой и говорить, что мной движет только одно желание — помочь вам. Исследовательский интерес тоже имеет место быть. Но сразу расставлю приоритеты: прежде всего — помочь, и, если получится, что-то почерпнуть для себя. У Полякова с точностью до наоборот — сначала взять для себя всё, что можно выкачать из конкретного случая, потом, если получится, помочь. Только не получается у него помогать тем, чью психику он сам же разрушил, выкачивая память. Не получается! Единственный человек, которого я не сумел вытащить, серьезный ученый, мой бывший коллега, попал ко мне после так называемого лечения в клинике Прошкина. Но он там пробыл несколько недель, а вы всего сутки, так что будем надеяться, у вас всё сложится хорошо.
— Вы произнесли «выкачивая память». Что означает это неприятное словосочетание?
— Объяснить суть метода Прошкина я вам не смогу.
— Но почему? Я к вам ехала для того, чтобы вы помогли мне во всём разобраться.
—
— Странница во времени — это что-то новенькое. — Юлия нервно изобразила улыбку.
— Вы не слышали этого от Прошкина?
— Он произнёс изрядное количество загадочных слов, но про странницу я слышу впервые. А почему вы так уверенно заявляете, что я какая-то там странница? Вы меня совсем не знаете, толком мы и не говорили ещё. Какие у вас основания для такого неожиданного утверждения?
— Оснований три, и этого вполне достаточно — чтобы табуретка стояла, нужны, как минимум, три ножки. Во-первых, только странники интересуют Прошкина. С обычным нарушением сна попасть на лечение в его клинику, «просто так», что называется, с улицы, да не после полугодового ожидания своей очереди — нереально. А вот странников туда приглашают, даже зазывают. Он же не с бухты-барахты вас пригласил, наверняка сначала долго расспрашивал о кошмарах. Второе: допустим, он ошибся, вы оказались обычной истеричкой, а он уже запустил процесс. В этом случае ваша личность оказалась бы стёртой и не подлежала бы восстановлению. А вы сбежали из клиники, вы добрались до меня: такое под силу только настоящему страннику. Последнее доказательство получил я сам. Есть диагностический метод в медицине, который называется «если поможет». Даже соответствующий латинский термин на этот счёт у эскулапов имеется. То есть назначают специфическое лечение, и если оно поможет — диагноз был поставлен верно, а не поможет — лечение выпущено в молоко. Разумеется, вчера я не был до конца уверен, что вы странница, запутавшаяся в прошкинских сетях, но исходил именно из этого предположения. Знаете, почему? Потому что только в этом случае я сумею вам помочь. Психические нарушения — это не ко мне, я не врач.
Вчера, когда Юлия и впрямь ощущала себя человеком, приблизившимся к черте, за которой нет возврата, она была готова допустить существование каких угодно временных парадоксов. Теперь же, когда к ней вернулось привычное здравомыслие, произнесённое Пастуховым «странница во времени» не вызвало в ней ничего, кроме отторжения. Но, кажется, ей не оставалось ничего иного, как попытаться разобраться в этих странностях.
— «Странница во времени» — вероятно, это термин из той же бочки, что и «парадоксы времени», «временные петли»?
— Из той же.
— Тогда с этого и начнём. Объясните, пожалуйста, Александр Николаевич, что это за парадоксы такие.
— Это категорически невозможно. Вы не знаете ни математики, ни физики даже в пределах университетского курса, а тут нужны серьезные знания. Но даже не это главное. Тема загадок времени одной наукой не исчерпывается.
— Загадки времени! Неужели вы не понимаете, Александр Николаевич, что всё, что вы произносите так легко, совершенно ново для меня, непонятно, тревожно?! И все эти странные понятия, как вы утверждаете, имеют ко мне непосредственное отношение! Так объясните хоть что-нибудь!
— Знаете, Ульяна, когда вы, как я всё ещё надеюсь, расскажете о себе, кое-что объяснить мне все-таки придется. Не волнуйтесь, то, что вы сможете без вреда для себя узнать — узнаете. Конечно, можно ещё долго препираться, но, согласитесь, это непродуктивная трата времени.
— Понимаю: мне всё-таки придётся говорить о том ужасе, который я переживала в последние дни. Для того и приехала. Но, если бы вы, Александр Николаевич, знали, как не хочется! Сейчас у меня в голове тишина, а начну все снова ворошить...