Дом окнами на луг и звёзды
Шрифт:
– Игнат должен просто исчезнуть. И доверить это я могу только тебе. Любой другой продаст, или испугается, или станет шантажировать меня. А ты – мой сын во-первых, мой единственный наследник во-вторых. Тебе это так же нужно, как и мне.
Игорь мгновенно побледнел, замер, потом, превозмогая себя, выговорил:
– Как исчезнуть? Убить его? Ты хочешь, чтобы я…
– Как ты мог так подумать! Об отце?
Батуйко качал головой, не сводя с парня глаз, и увидел, как у Игоря дрогнули губы, расслабились сжатые челюсти и влажно заблестели глаза.
– Мальчик мой, что ты! – проговорил с ласковой укоризной. – Исчезнуть, да. Но не так. Я всё продумал.
Ни одному слову отца Игорь не верил. Вначале, когда тот
Игорь Батуйко был единомышленником своей матери. Великая страна, которой уже не существовало, осталась светлой памятью в его сердце. Он прожил в ней первые шесть лет своей жизни, что-то помнил сам. Но в основном это были рассказы матери и дедушки. Дедушку хорошо помнил и очень любил, на его похоронах, не по-детски осознав потерю, горько рыдал. Мама говорила, что Игорь очень на него похож: густые, крупными кольцами светлые волосы, серые лучистые глаза, ямочки на щеках, обаятельная улыбка… С детства и до нынешних двадцати двух лет Советский Союз оставался для него эталоном социальной справедливости, счастливого детства, равных возможностей, отсутствия наркотиков и терроризма. Была скромная материальная жизнь у подавляющего большинства людей? Да, но это была достойная жизнь, разве много человеку надо? Человеку много надо для души, ума, и вот здесь он получал, если хотел, сполна. Какие были в то время литература, музыка, искусство! Нынче даже за огромные деньги такого не возвратить, да никто и не стремится возвращать. Всё заменил суррогат-маскультура, и не спроста…
Вот так думал и чувствовал юный Игорь Батуйко. Он любил революционные песни – и советские, и зарубежные, их чеканный ритм, зажигательные слова-лозунги. «Заводы, вставайте, шеренги смыкайте», «Бандьера росса», «Венсеремос», «Пока народ един, он непобедим», «И с налёта, с поворота, по цепи врагов густой», «И пошёл, командою взметён, по родной тайге Дальневосточной»…Наверное, из этого выросла его любовь к року: он был убеждён, что эти песни и есть настоящий рок. Правда, не сумел убедить в этом маму: она была непоколебимой приверженицей классической музыки.
В шестнадцать лет, когда Игорь получал паспорт, он хотел вернуть себе фамилию мамы и деда – «Касьянов», но мать отговорила его. Что ж, как не могла Владлена сердцем принять новую действительность, так умом понимала – сыну в ней жить. И когда-нибудь ему что-то перепадёт от богатств отца. Пусть! В этом мире бедняку, даже умному и талантливому, не выжить. Игорь остался «Батуйко», но был рад, что отец очень редко вспоминает о нём. Правда, два года назад не отказался от подаренной квартиры. Он хотел жить отдельно от матери и не столько ради себя, хотя самостоятельность его радовала. Но и мама…Она была очень красива и …пусть не совсем молода, но могла бы устроить ещё свою личную жизнь…
Как только, рассказав о своей болезни, Вадим Семёнович заговорил о наследстве, внутренний тревожный звоночек дал Игорю знак: «Внимание! Вот цель – деньги. Здесь – подвох!» А когда прозвучало неожиданное открытие об Игнате, его оглушил уже мысленный набатный колокол: «Врёт! Врёт! Задумал что-то плохое… Преступление…» Однако виду Игорь не подал, всё-таки он был артист, выступал со сцены. Выслушал до конца, изображая доверчивую растерянность.
Конечно, у этого миллионера столько денег, что на них можно сотворить самое невероятное. Даже то, что он тут насочинял: Игната отправят в Новую Зеландию, там уже есть договорённость с семьёй одного фермера, которая за приёмыша получит большие деньги, он станет расти там, как их собственный сын. Ему сделают инъекцию: она никак не отразиться на его умственных способностях, просто мальчик забудет, кто он есть. Учёные изобрели такой препарат, уже на многих опробовали,
– А Лия Маратовна? – спросил Игорь. – Она будет страдать.
– Пусть пострадает, – жёстко ответил Батуйко. – Не надо было меня обманывать.
Потом другим, смягчённым тоном сказал Игорю:
– Главное, мальчик будет жить. И, поверь, очень неплохо. Новая Зеландия – страна высокого уровня жизни. Английский он уже немного знает, там быстро освоит. Вырастет, выучится… Украсть его должен ты!
– Я уже понял, – кивнул Игорь. – Но как? Его из школы встречает гувернантка.
– Я сделаю так, что в нужный день она опоздает, причём будет уверена, что случайно. А ты подъедешь на машине…Жаль, у тебя нет своей! Можно купить, это не проблема, но может показаться подозрительным: прямо перед похищением…
– Машину я найду, – сказал Игорь.
Вадим Семёнович быстро глянул на него, усмехнулся:
– Молодец! Ты мой настоящий сын: решительный, находчивый… Хорошо, что вы с Игнатом дружны, встречаетесь. Мальчишка тебя любит, пойдёт с тобой сразу. Отвезёшь его…
– Я найду, куда, – кивнул Игорь. – Не сюда, конечно.
– Отлично. Сообщишь мне по этому телефону. Потом его сразу выбросишь. У меня отметится звонок, я скажу, что это похитители назначили выкуп.
Отец протянул ему маленький красивый аппарат, таких Игорь ещё не видел. Заметив восхищение на лице юноши, Батуйко усмехнулся:
– Это не сотовый, а спутниковый. Именно такие называют «мобильными». Будущее за ними. Смотри. – Батуйко нажал кнопку, на экранчике обозначилась надпись: «Записная книжка». Нажал снова – появился длинный номер. – Это номер моего мобильного. Нажмёшь вот так… Я отвечу на звонок, назовёшь адрес, куда спрячешь мальчишку. И всё. Телефон выбрось, не жалей, я тебе потом другой подарю. А об Игнате после можешь не беспокоиться, всё сделаю сам.
…Телефон Игорь выбросил сразу – никаких звонков он делать не станет. То, что Гнатику не жить, он понял ещё во время разговора с отцом. После, ночью, не засыпая, прикидывая так и этак, он представил и дальнейшее: ему тоже не жить. Этот человек, Вадим Семёнович Батуйко, решил избавиться от сыновей одним махом. Сочинил целый роман, чтоб вовлечь его. Хорошо, что они с отцом уже давно не близки, почти не общались. Батуйко понятия не имеет, каков он, Игорь. Думает – мальчишка, орущий дурацкие песни… Ну и хорошо. Значит, есть шанс спасти брата и себя…
Гнатик стоял у ворот школы: дублёнка нараспашку, шапка в руках, рюкзак рядом в сугробе. «Нормальный пацанчик!» – с улыбкой подумал Игорь и легонько свистнул, выйдя из машины. Мальчик увидел, узнал и, тут же забыв, что ожидает гувернантку, радостно помчался к нему. Подпрыгнул, обхватив руками.
– Прокатишься со мной?
– Конечно!
– Рюкзак забыл, – напомнил Игорь, но мальчик небрежно отмахнулся:
– Евгения сейчас придёт, подберёт.
«Так даже лучше». – Игорь нырнул за ним в машину, познакомил с парнем, сидевшим за рулём. Гнатик солидно, как взрослый, пожал Саше руку.
Саша был лучшим другом Игоря. Ему он, не вдаваясь в подробности, сказал, что должен спасти брата. Мол, готовится похищение Игната, чтоб шантажировать отца. Саша, конечно, знал, кто такой отец Игоря.
– Спрячем братишку на два-три дня, за это время я сумею отцу кое-что доказать.
Саша поверил. У него была машина и пустующая дедовская изба на заброшенном хуторе недалеко от города. Туда он и привёз Игоря с Игнатом, ловко растопил дровами печь, выгрузил из багажника продукты, оставил их вдвоём. На следующий день он приехал растерянный и встревоженный. Зашептал, косясь на Игната: