Дом под номером 14
Шрифт:
«Спасибо, Добби».
Он поднял руку в воздух, щелкнул пальцами и… испарился.
***
Следующие две недели я пыталась незаметно выведать у Энди, что или кто это могло быть. Даже если это был сон — а, скорее всего, так и было, — я и предположить не могла, откуда в моем подсознании подобные образы. А Энди умный и даже эрудированный, как говорит мама. Задавая ему вопросы, я старалась, чтобы мой голос звучал безразлично и с легкой долей иронии.
Актриса из меня никудышная.
Но он не расспрашивал — говорил только по теме. Шутил про гоблинов, орков и эльфов — мальчишек
***
В первое июльское утро по улицам ползла тонкая дымка тумана. Он опустился на город и по обещаниям синоптиков должен был рассеяться уже к полудню.
Малфой шел по улице, слегка нахмурившись и шевеля губами, будто повторял что-то про себя. Руки — в карманах, волосы зачесаны назад на непривычный манер, лицо в мелких точках — щетина, как я поняла позже.
Он был каким-то уставшим, изнуренным. Кожа побледнела еще больше, если это возможно, приобрела какой-то сероватый оттенок — он почти расплывался в тумане.
И еще как-то странно морщился, наступая на правую ногу…
Пожалуй, все это было неожиданно.
Драко разбудил Гермиону — я видела, как она вылезла из кровати, услышав звонок в дверь, и медленно, сонно спустилась вниз, даже не удосужившись переодеться. Потерла глаза сжатыми кулаками — такой детский, беззащитный жест — и сморщилась от резкого света, падающего из окна.
Дверь открылась бесшумно.
Грейнджер что-то буркнула и почти было развернулась, махнув Малфою рукой, видимо, собираясь направиться на кухню или в гостиную.
Драко остановил ее.
Не знаю, что он сказал. Не имею ни малейшего понятия. Пожалуйста, добавьте это в список вещей о четырнадцатом доме, которые ни вы, ни я никогда не узнаем.
Гермиона застыла на месте в смешной, нелепой позе, будто мгновенно превратилась в объемное изображение себя самой. Малфой не сдвинулся с места: он не шевелился, не пытался войти, не двигал руками или ногами, не качал головой, хотя, как мне кажется, все это время говорил что-то.
Что-то важное.
Настолько важное, значимое и ценное, что с Гермионой, которая внимательно слушала его, не пропуская ни единого слова, произошло кое-что. Тоже важное и значимое.
В первый раз я видела, чтобы она…
Нет, не плакала.
Не захлебывалось слезами, не ревела, не билась в истерике, не рыдала.
Только робко утирала слезы, которые никак не могли перестать течь из глаз.
Закончив говорить, Драко неловко пожал плечами, смотря при этом куда-то в сторону, и пнул носком ботинка порог. Кот, только-только успевший показать свою мордочку из-за двери, почуял в этом жесте угрозу и шмыгнул обратно.
Гермиона все же не удержалась и громко всхлипнула, тут же смущенно и немного испуганно зажав рот ладонью. Малфой покачал головой и наконец посмотрел на нее.
Они оба неосознанно дернулись в разные стороны.
Драко отступил, сказал что-то, махнул рукой, вздрогнул, сделал еще один шаг назад и, развернувшись, быстрым шагом вышел со двора. Как только он оказался на безопасном расстоянии, его шаг замедлился —
Это напомнило мне о тех временах, когда Гермиона не пускала его дальше крыльца, разворачивала прямо у порога и вынуждала уйти.
Но здесь все было по-другому.
Мне даже показалось, что она, наоборот, хотела, чтобы он остался.
***
Он вернулся через три дня.
Не мог не вернуться.
Гермиона была спокойна как никогда.
Она мягко улыбнулась ему, провела в гостиную, показала новые книги, спустя два часа работы заварила чай и угостила Малфоя печеньем.
В тот день она выглядела отменно: аккуратно уложенные волосы, свежее лицо выспавшегося человека, ухоженный маникюр, насколько мне было видно, чисто выстиранная и идеально выглаженная одежда, эти легкие, порхающие движения. Чем серьезнее казалась ее работа, чем быстрее стачивался карандаш, скачущий по бумаге, чем проворнее двигались пальцы, перебирающие книги и документы, тем прелестнее она становилась, словно постоянно — беспрестанно! — обновляла прическу и макияж.
Наверное, единственное, что мне показалось тогда выбивающимся из всего образа, было то, как она вздрагивала, когда Малфой обращался к ней.
И, пожалуй, очередной набор странных названий, который мне удалось разглядеть.
«Боевые за… — закрыто пальцами Драко, —…ия».
«Защита от… — кружка Гермионы, перекрывающая обзор, —…искусств».
***
Через четыре дня они настолько увлеклись, что Малфой вышел из четырнадцатого дома далеко за полночь.
***
Я бежала все быстрее и быстрее, чувствуя, как разлетается мелкая галька под ногами, поднимаются в воздух облачка пыли за моей спиной, видя краем глаза дома, ограды, чьи-то дворы, проскальзывавшие мимо с такой скоростью, будто не только я неслась по улице, но и они стремились в обратную от меня сторону, ускоряясь, смазываясь в пространстве и времени.
Я задыхалась от ветра, бившего в лицо, от разбиравшего меня смеха, от рези в боку, думая о том, что надо бы перестать так резво перебирать ногами, так широко размахивать руками, стоит замереть, и прекратить смеяться, и перевести дыхание, и…
Где-то далеко позади орал Энди — его вопли прерывались громким смехом, становились похожи на истеричные рыдания. Он не мог сдвинуться с места, согнувшись от смеха, от дикого хохота, сотрясавшего все его тело.
Он кричал «стой», и «прекрати», и «сумасшедшая», а я не могла остановиться — мне было так весело, так легко, так свободно и безумно смешно.
Господи, пусть Энди всегда будет моим лучшим другом!
Наконец, благодаря отчаянному усилию, я сумела затормозить. Резко, одним рывком. И сразу наклонилась, упираясь ладонями в согнутые колени, стараясь совладать с дыханием и разбегающимися мыслями.
Этот день — нет, это лето! — лучшее, что было со мной в жизни.
— Прекрати! — раздалось откуда-то слева.
Это был не Энди — его крик был более веселым, радостным, почти жизнеутверждающим, если вы понимаете, о чем я.
Я напряглась и развернулась лицом к — угадайте! — четырнадцатому дому. Ну конечно же, все дороги ведут сюда.