ДОМ ПРИЗРЕНИЯ
Шрифт:
Впрочем, какая разница. Крупной неуклюжей Нежине всё равно часто попадало и за себя, и за Агату, а иногда и просто так, из-за дурного настроения как директора, так и воспитателей. И поделом, не умеешь быстро бегать – значит, будешь больно получать. «Голод – лучшее лекарство от капризов», – приговаривала Лидия, могучей рукой задавая направление движения неповоротливой Нежине, влетавшей в чулан на хлеб и воду. Задеть Лидию означало обречь себя на вечное голодание. Агату же не страшила подобна участь: Нежине часто казалось, что Неизвестная вообще ни клала в рот ни кусочка, питаясь собственными неистощимыми запасами энергии, рождённой чистой переваренной
Однако на подругу Нежина не обижалась. И хотя всё солнце дурной славы доставалось Нежине, а Агата лишь ловко пряталась в тени, во всём остальном она была замечательной подругой, но убежать от наказания считала делом чести и никогда не раскаивалась, живя по принципу «Виноват не тот, кто сделал, а тот, кого поймали».
И всегда, когда Нежина попадалась (а в последнее время это случалось довольно часто), потому что, не имея достаточного опыта, она продиралась сквозь жизнь, как сквозь кусты терновника, накалываясь на иглы насмешек и чужой язвительности и обдираясь о каждую шероховатость, она уходила на кухню заедать горе. Там, среди кипящих кастрюль и чадящих сковородок, под неусыпным контролем семьи рыжих тараканов, живущих за вытяжной трубой, Нежина могла выплакаться в грудь дородной поварихи, которая утешала девочку так, как подсказывало ей доброе, но грубое сердце, похлопывая рыдающую неудачницу по спине могучей рукой. Каждый такой удар гулко отзывался где-то внутри неуклюжего, нескладного тела, и Нежина, икая от слёз, размазывала по лицу утешительную шоколадную плитку, или давилась пирогом, или жевала ещё что-то под непрестанные хлопки по собственной спине. Неудивительно, что туловище девочки к двенадцати годам приятно округлилось, к тринадцати напоминало сдобный пирожок, а уже к пятнадцати безобразно располнело, стало рыхлым и складчатым, к тому же страшно неповоротливым.
В любом случае, в чём бы ни была цель мадам Гортензии, она была полностью достигнута. Нет, Агата не перестала пакостить, но Нежина старалась держаться от неё подальше, ведь не зря говорят, что любовь крепчает на расстоянии. Упрочению отношений немало способствует и уменьшение тумаков и шишек, поэтому девочка постоянно находилась в поисках укрытия для ночлега. Иногда её находили на чердаке в сундуке со старыми костюмами. Иной раз её увесистая нижняя часть торчала из запечья. Реже девочка ночевала в старом растрескавшемся шкафу среди пыльной ветоши. В момент же извлечения мадам Гортензией Нежина дремала в прачечной в огромной баке для грязного белья под несвежими приготовленными для стирки простынями.
– Нет, ну что за безобразие! – разорялась Гортензия, всем своим видом как бы говоря, что не одобряет такого поведения, и волоча Нежину по гулким коридорам интерната, куда, несмотря на ранний час, уже высыпала зевающая ребятня.
– Сколько это может продолжаться, я тебя спрашиваю, негодная, дрянная девчонка?! – добавила мадам чуть тише, шумно выдыхая воздух – ноздри её длинного тонкого носа широко раздувались. Зрители находились достаточно близко, и искусственно усилять голос уже не требовалось.
Нежина покорно плелась следом в привычном оцепенении. Реальный мир снова схватил её за горло ледяной рукой, вырвал из тёплых объятий уютного, хотя и не слишком приятно пахнущего гнёздышка. Дикая Свора неприлично заржала, показывая пальцами на что-то позади пленницы. Обладающая повышенной восприимчивостью и сердцем, открытым обидам, девочка нервно обернулась: следом, словно флаг, тащилась простыня с подозрительно коричневым пятном на когда-то белом полотнище.
Выглянувшая
– Тихо, дети!
Голос директрисы прогремел набатом. Нежина привычно вжала голову в плечи, искренне сожалея о том, что не может вдавить её внутрь тела.
– Что случилось? Опять Куммершпик что-то вытворила? – директриса смерила суровым взглядом Нежину и почему-то мадам Гортензию. Она приоделась: волосы были уложены волосок к волоску, а широкие ногти идеально подстрижены и накрашены бордовым лаком.
– Ничего нового, – одновременно робко и неприятно ухмыльнулась старшая воспитательница и слегка поклонилась. Надо сказать, что практически у каждого в интернате туловище само сгибалось в пояснице при виде монументальной фигуры директрисы, а некоторые ходили полусогнутыми всегда – на всякий случай. – Куммершпик, как обычно, не может найти своё место.
– Ну что ж, – тогда ей придется его показать. Дети, сегодня, как вы знаете, мы дружно отправляемся в Старый город. Куммершпик же остаётся в своей комнате. Ей запрещено покидать собственную кровать, кроме как по нужде.
– Пусть ходит под себя! – донесся лай одного из Псов, и вся свора заскулила, завизжала и завыла от смеха.
– Это несправедливо! – возмущённо выкрикнула из-за крепко запертой двери Агата.
– Вы считаете это достойным наказанием? – холодно осведомилась мадам Гортензия, по-прежнему крепко сжимая ухо воспитанницы.
Директриса усмехнулась, внимательно глядя на мадам.
– Гортензия, уж вам ли не знать, что не дать что-либо и отнять что-нибудь – совершенно разный тип наказания, и совершенно неизвестно, какой из них хуже.
– Да-да, Вы абсолютно правы, – вежливо расшаркалась Гортензия, ничуть не пытаясь скрыть своё неудовольствие.
– Чуть не забыла, – директриса тыкнула коротким толстым пальцем в запертую дверь.– На всякий случай Неизвестная тоже останется дома. Хорошие девочки обычно слишком легко поддаются чужому влиянию. Но не исключено, что и дурную кровь можно исправить вливанием здоровой. Да отпустите Вы её, – с раздражением добавила директриса, – не дай Бог, опять устанете. Учтите, Гортензия, что в этот раз мне некем Вас заменить.
Мадам Гортензия машинально разжала пальцы. Нежина поспешила уползти в одну из щелей, чтобы зализать раны.
– О чём это Вы? – изумилась мадам. – Я и не собиралась отказываться от поездки. Старый Город – чудное место для зимней прогулки. Кроме того, мне необходимо пополнить кое-какие запасы.
Директриса устало потерла лоб:
– Дайте список, и я сделаю всё, что в моих силах, потому что вы остаётесь здесь.
– Вы не понимаете: я должна выбрать сама, – возмутилась мадам. – Ещё никто и никогда не сумел мне угодить.
– О, Гортензия, – директриса внимательно взглянула на собеседницу. – С каких это пор Вы мне не доверяете? Что же такое Вам нужно приобрести, что я не смогу сделать?
Гортензия вздёрнула нос кверху, чтобы с достоинством ответить:
– Нечто пшеничное и дрожжевое, но, впрочем, я думаю, что, без сомнения, смогу и обойтись без этого некоторое время.
Директриса недоумённо взглянула на мадам:
– Гортензия, если Вас не устраивает качество… хлеба, то я думаю, что наша повариха может исправить ситуацию, но, если уж так необходимо, то я вполне могу…могла бы приобрести пару… буханок того, что Вам так необходимо…