Дом с белыми клибисами

Бунькова Екатерина

Тяжелая ли жизнь послужила тому причиной или тайна дома Санвай, которую миледи так никому и не открыла, но характер ее ощутимо испортился. Вот и сейчас она смотрела на мастера тяжелым взглядом и словно бы решала: сразу его убить или чуть погодя.

— Кан, — сказала она, облокотившись о перевернутое ведро.

— Да? — отозвался он с интересом: леди Ветта редко начинала разговор с обращения по имени.

— Ответь мне на один вопрос, — сказала она негромко, но на удивление

трезво и отчетливо, отчего у Кана даже слегка похолодело в животе: может, он что-то натворил и сам этого не заметил?

— Какой? — осторожно уточнил он.

— Почему в тот день, десять лет назад, когда ты впервые увидел меня без вуали, ты не выглядел удивленным? — спросила леди Ветта, повернувшись к нему относительно здоровой стороной лица. — Ты ведь тогда даже не вздрогнул, как прочие. Совсем не отреагировал, будто каждый день видел меня, как есть. Признайся: ты за мной подглядывал?

— Нет, — Кан слегка улыбнулся: ему было приятно, что их мысли бродят где-то рядом.

— Тогда почему? — спросила она.

Он промолчал. Леди Ветта повернулась и посмотрела на него в упор, требуя ответа. Ветер потрепал мокрые кудряшки, прошелся по шее, заставив ее вздрогнуть от холода.

— Это было давно. Я уже не помню, — улыбнулся мастер Кан, накидывая ей на плечи одну из шелковых полос от своего наряда.

— Терпеть не могу, когда ты лжешь, — возмутилась леди Ветта, надув губы.

— Я не лгу, просто сам не знаю, — пояснил мастер Кан, садясь рядом. — А вы? Почему не хотите мне все рассказать? Разве я не заслужил этого? Вечно держите все в себе. Напиваетесь, злитесь. Расскажите мне все, вам станет легче.

— Нет, — леди Ветта покачала головой. — Тебе не нужно об этом знать. Никому не нужно. Это касается только моей семьи. Ты здесь совершенно ни при чем.

— То есть, всяким прихвостням вашей сестры можно знать, а мне — нет? — мастер Кан поджал губы. — Да, мне нравятся эти дети. Я хочу им помочь. Но как я могу помочь, если даже не знаю, что дому Санвай от них нужно? Скажите, миледи. Что бы там ни было, я уверен: мое мнение о вас не изменится.

Он заглянул ей в глаза и замер в ожидании.

— Кан, — она вздохнула, положив руку ему на плечо. — Какой же ты… ты… а, к черту.

Леди Ветта размахнулась и разнесла бутылку о край бортика заросшей сорняками клумбы. Белый мастер только укоризненно поджал губы: теперь еще осколки собирать придется.

— Миледи, — он упрямо стоял на своем. — Вы же знаете: мне можно доверять. Мы столько лет вместе, а вы по-прежнему держите все в себе. Даже сегодня: ну что вам стоило сразу сказать, что они замучили вас своими просьбами? Я бы их еще днем разогнал, делов-то. Я ведь знал на самом деле…

— Ой, заткнулся бы лучше, — она отдернула руку и отвернулась от него, пытаясь встать на ноги. — Думаешь, ты все

про меня знаешь? Съесть мне портянки Лапника-вонючки, если это так! Все мы меряем окружающих по себе. Пытаемся посмотреть на мир их глазами, а на самом деле лишь представляем, что бы МЫ должны были чувствовать, чтобы так себя вести. Вот например, тот странный желтоглазый паренек, которого ты прячешь. Кажется, что тут непонятного: ну, обидели, ну, не выдержал, кулаком по наглым рожам съездил. А ты копни поглубже. Может, он вообще не человек? Может, для него нормально — бить людей вместо разговора? Может, он вовсе не зол был, а просто искал повода подраться? Ну и что, что ребенок еще. Да в детских головах порой такая куча мыслей теснится, что взрослым и не снилось. Вот и поди их пойми.

— Миледи, вас понесло не в ту степь. Давайте лучше поднимемся, — сказал мастер Кан, гадая, специально она уводит разговор в сторону или просто спьяну болтает что попало.

— Я вообще ненавижу вершить правосудие, хоть меня об этом и просят постоянно, — перебила его леди Ветта, размашисто разворачиваясь и направляясь в сторону скамьи на противоположной стороне двора. — Я занимаюсь этим лишь потому, что наши суды делают это еще хуже. Но порой так хочется просто взять меч и покрошить всех на гуляш. Без жалости и сожалений. Потому что все мы — редкостные уроды, и чем лучше человек снаружи, тем страшнее внутри.

— Что? И меня готовы убить? — неловко пошутил Кан, следуя за ней.

— Вот только не надо думать, что все — дерьмо драконье, а ты — особенный! — слишком эмоционально возмутилась леди Ветта. — На самом деле тебя я пришила бы первым.

— Почему? — слегка опешил Кан. Улыбка с его лица медленно оползала, как глиняные потеки под потоком воды.

— Потому что ты меня пугаешь, — Ветта уперла в него тяжелый, уже с трудом фокусирующийся на собеседнике взгляд.

— Чем? — растерянно заморгал Кан.

— Заботой своей, что не знает разумных пределов, — леди Ветта уставилась куда-то на белую ветку растущего неподалеку клибиса, а потом ее медленно, по всей видимости, вслед за головокружением, повело в сторону. Кан едва успел подхватить свою начальницу.

— Я отнесу вас наверх, — со вздохом сказал он, осторожно подкидывая ее, чтобы перехватиться поудобнее.

— Не-а, — она мотнула головой и сделала широкий жест рукой, едва не залепив ему пощечину. — Я… я на воздухе…

— Хорошо, — Белый мастер перехватился поудобнее и зашагал в сторону скамьи, прятавшейся в под деревьями. Вялая, резко потерявшая к разговору интерес леди Ветта висела у него на руках, как намокшая тряпичная кукла. Пока они спорили, закат уже отгорел, и теперь небо было усеяно частой россыпью звезд, светивших почти так же ярко, как и растущая луна. Деревья задумчиво скидывали увядшие за день лепестки. Кан шел, раздвигая гибкие ветки, похожие на гирлянды с бумажными бантиками, и его преследовало странное ощущение, что деревья сами движутся им навстречу.