Дом с привидением

Михалева Анна Валентиновна

Сашка долго ломала голову, чего это Серега с ними мается. На ее вопросы он лишь сдержанно и смущенно улыбался. Под конец она решила, что он тут из соседской солидарности или все еще из-за смутной надежды ее соблазнить. Бывает же такое, когда мужчине сколько «нет» ни говори, он все равно понять не в состоянии. Она и сама толком не могла ответить себе, почему не желает ответить на пылкость этого парня, с которым еще неделю назад целовалась в любую свободную от бдительного взора Рябого минуту и в любом более-менее тихом месте. Кстати, о Рябом она весь день не слышала. Кажется, следователи, оставив попытки разговорить домашних, перекинули свой пылкий интерес на охрану и прислугу. Может быть, потому Рябой и не появился. И к лучшему. Ему нравилась Галя. Не в том смысле, что

он имел на нее виды (все-таки она старше его лет на десять была) — он обожал ее стряпню и часто забегал на кухню перехватить чего-нибудь. Ну и, как водится, болтал с ней о всяких пустяках, и, похоже, ему — такому неприступному и суровому для прочих особ женского пола — пришлась по вкусу дружба с Галей. Может быть, Рябой больше всех переживал, что ее убили. Даже больше, чем отец.

«Интересно, как папе удается заниматься делами в такой день? И кем была для него Галя?»

Вот так прошел день — в тоскливых раздумьях, постных разговорах и нудном чтении журналов.

Однако вечер обещал быть более насыщенным, хотя этого никто и не хотел.

Виола взмахнула рукой, победоносно улыбнулась и сообщила:

— Они сдались!

— Да уж, — Борис плюхнулся в кресло с таким усталым видом, словно только что разгрузил вагон сахара. — Вы бы видели, как она их убеждала. Не женщина, а огнедышащий дракон!

— Более меткую метафору трудно найти, — усмехнулся Серега.

— Они продались нам с потрохами. Контрольный пакет акций у нас в руках, — не обращая внимания на его едкое замечание, продолжила Виола. — Компания «АКТ» теперь будет жить согласно нашей воле. Теперь можно начинать. — Тут она повернула голову и снизошла до того, чтобы полыхнуть взглядом по Сереге: — Спасибо твоему отцу. Он здорово нам помог. Нет, я сама ему попозже позвоню. Вот чаю выпью и позвоню.

— А как насчет ужина? — поинтересовался Борис.

Виктория, Сашка и Серега разом развели руками, из чего стало понятно, что ужина нет и не предвидится.

— А чем вы тут весь день занимались? — искренне удивился он.

— Как-то в голову не пришло, — пожала плечами Сашка, чувствуя себя виноватой.

— Я на кухню не пойду даже под дулом пистолета, — Виктория тут же уставилась в красочную рекламу на странице журнала и принялась демонстративно ее рассматривать.

— Да… — протянула Виола, — действительно жутко.

— Сами… — гневно начал было Борис, но осекся и буркнул еле слышно: — Этим женщины должны заниматься.

— Но у вас же осталось еще целых три горничных, — просиял Серега.

— И Валя, — Борис согласно кивнул.

— Валя! — как всегда, тут же взяв хозяйство в свои руки, Виола направилась вон из гостиной на поиски домоправительницы.

* * *

Я уже ничего не понимаю. По какому такому праву Павел торчит возле отца даже тогда, когда тот работает в кабинете? Почему папа не гонит его оттуда, как выставил бы любого из нас, кто посмел бы вторгнуться в неурочный час? Что у них за дела? Какой он отцу партнер — он же Серегин ровесник! Откуда он вообще взялся, этот Павел? И еще, я не понимаю, почему отец никак не отреагировал на явный успех Виолы в переговорах? Пожал плечами, и все! Нет, не все: буркнул, выходя из кабинета, что-то насчет собрания представителей. Мол, бабушка надвое сказала, что оно вообще состоится, что только умалишенный не станет противиться вступлению его предприятий в холдинг, что никому не интересно лезть под чужое крыло. Разве что совсем проворовавшимся директорам, которые таким образом имеют шанс списать свои хищения. А Виола радостно сообщила, что вот это и есть основной рычаг в уговорах и каждый второй крупный начальник — вор. А за ужином отец вообще отказался говорить о делах, чем довел Виолу до слез, которые она глотала вместе с пережженными котлетами. Да… за ужином отец вел себя крайне странно. Вспоминал, какими мы с Виолой были милыми девочками. Зачем-то рассказал всем, как учил Виолу кататься на коньках, а она нос разбила, когда ей лет шесть было. И про меня тоже… я пошла в первый класс. 1 сентября на площади перед школой было полно

народу — дети с родителями. Я ничего не понимала, запуталась, растерялась и вручила букет цветов, предназначенный для моей первой учительницы, чьей-то ошалевшей мамаше. А потом отец вдруг заговорил о том, что никогда не был в Непале, хотя мечтал об этом с самого детства. И говорил это так, что мне стало страшно, будто подразумевал, что никогда в этот чертов Непал уже не попадет. В его голосе было столько сожаления. Я все время косилась на Павла, а он слушал папу молча, но не удивленно, как все, а так, словно понимал причину его сожалений. Хотя это же бред! Ну что стоит отцу полететь в любую точку мира? Хоть завтра. Или когда он немного управится с делами. Ведь летал же он прошлой весной в Париж на целый месяц. Мы тогда здорово повеселились — два дня провели в Лувре, съездили в Версаль, а потом развлеклись в Диснейленде… Отец выглядел таким счастливым. Уже тогда он стал планировать поехать на следующий год в Непал. Почему именно в Непал?

Сашка откинула тетрадь в сторону, вскочила с кровати и, вылетев из комнаты, понеслась к лестнице. Миновав два пролета на одном дыхании, она не останавливаясь пробежала по коридору третьего этажа и наконец, достигнув цели, ворвалась в кабинет отца.

— Инна, мы готовим бумаги к глобальному слиянию, почему и следует провести ревизию во всех компаниях, в которых мы имеем более 15 процентов акций. Иначе просто нельзя, — Аркадий Петрович в упор посмотрел на секретаршу и вдруг улыбнулся, переведя взгляд ей за спину. — В чем дело, детка?

Инна вздрогнула и повернулась к двери. Павел, сидевший в кресле и неспешно пережевывавший печенье, кивнул ей в знак приветствия.

Сашка выпалила на выдохе:

— Пап, а почему Непал?

— Что? — он нахмурил лоб. — Непал?

— Да, ты весь вечер говорил про Непал. Почему Непал? Почему не Китай, Монголия или Таиланд? Почему все-таки Непал?

— Котенок, у нас важный разговор, — он зажмурился и потер переносицу.

— А что важнее на самом деле? — неожиданно спросил Павел.

Спросил ненавязчиво, тихо, но очень внятно. Аркадий Петрович открыл глаза, покосился на него с неприязнью, потом вдруг вздохнул и обмяк как-то:

— Конечно, Непал. Конечно, Непал сейчас важнее.

— Непал?! — округлила глаза секретарша. — Но у вас ничего нет в Непале!

— Вот поэтому он и важнее всего. — Аркадий Петрович подошел к растерянной Сашке, обнял ее и поцеловал в макушку.

Ей почему-то стало очень грустно. И жалко отца. Впервые в жизни. Раньше она могла ему сочувствовать, могла стараться его понять и даже поддержать, но вот жалость — это она считала недостойным чувством по отношению к нему. А теперь она вдруг поняла, как он устал и что по неясным причинам в нем умерла надежда попасть в этот самый призрачный Непал. Может быть, эта надежда умерла вместе со всеми остальными надеждами и желаниями.

«Он прощается со мной!» — мелькнуло в мозгу. И тут же глаза ее наполнились слезами. Спазм сдавил горло горячей болью.

Аркадий Петрович погладил ее по голове и прижался щекой к ее уху:

— Ну что ты, девочка моя? Что такое?

— Я… — она всхлипнула, — я хочу поехать с тобой в Непал.

— Разумеется, — тихо пообещал он, но обещание это прозвучало неубедительно.

«Нет! Ты обманываешь меня! Ты не поедешь!» — хотела крикнуть она, но не смогла. Уткнулась в его плечо и снова всхлипнула.

— Ну, будет, будет, — он легонько похлопал ее по спине, — что на тебя нашло?

— Папа, пообещай, — выдавила она из себя, краснея от досады за собственное поведение, которое присутствующие скорее всего сочли за капризы великовозрастной инфантильной девицы.

— Я обещаю, — в его голосе слышалась лишь тусклая усталость.

Она подняла на него глаза:

— Что происходит, папа?

Он натужно усмехнулся. Похоже, улыбка давалась ему с большим трудом:

— Да ничего не происходит. У нас важные дела, которыми я занимаюсь с самого утра. У тебя завтра тоже не простой день, придется все-таки поговорить со следователями. Так что шла бы ты спать.