Дом там, где твое сердце
Шрифт:
– Закрой двери, Рейхан. Не случилось ничего особенного. Мы катались верхом с Феризат, и ей стало плохо от солнца.
– Думаешь, я не вижу, что её руки связаны? – Рейхан бен-Сина кивнула в сторону неподвижной фигуры на кровати. – Она сводит тебя с ума, а ты позволяешь это. Почему?
– Кому действительно позволено слишком много, так это тебе, Рейхан, – сердито проговорил Лалие. – Ты везде подглядываешь, шпионишь…
Дочь Маржан заплакала от ревности и от обиды:
– Но я люблю тебя! Люблю так, как она никогда не полюбит! Почему она, а не я, почему?
– Я люблю её, Рейхан. Давно люблю. Это она приходила в мои сны, это её, а не тебя, я видел, когда ты делила со мной ложе…
Рейхан дико вскрикнула, накинула петлю из шарфа на шею, пытаясь задушить себя. Омар не дал ей этого сделать, но не из-за любви. Ему не хотелось объяснять Маржан, что случилось с её дочерью.
– Пусти, я убью себя! – кричала Рейхан. – Мне не нужна жизнь, если ты отвергаешь меня ради чужеземки!
Марис не стал тратить время на объяснения, какая из женщин ближе ему по культуре и крови. Честно говоря, он сам этого не знал. Но только доступность Рейхан больше его не привлекала.
– Ты с самого начала знала, Рейхан, что наши отношения не вечны. Я не обещал сделать тебя женой. У меня будет только одна жена, и выбор уже сделан.
Дочь Маржан зарычала от разочарования:
– Я вырву сердце у этой белой суки и приготовлю его тебе на ужин!
Пройдя к двери, Омар Лалие распахнул её:
– Уходи из этого дома, Рейхан, и не возвращайся. Мы с отцом больше не нуждаемся в твоих услугах.
Рейхан бен-Сина недоверчиво уставилась на него.
– Что ты говоришь, Омар…
– Ты забыла свое место, служанка, – голос хозяина звучал раскатами грома. – Ты чуть подняла голову из пыли и возомнила себя равной своему господину. Ты знаешь, как мы поступаем с плохими слугами.
– Мой господин, не прогоняй меня! – рыдая в голос, Рейхан рухнула перед ним на колени. – Я умоляю, я клянусь, я стану хорошей рабыней – слепой, глухой. Я откажусь от всего, только чтобы служить тебе, мой господин Омар…
Лалие ещё колебался, но пересилило, как обычно, воспоминание о Маржан. Она обязательно пожалуется отцу, если с Рейхан что-то случится. А Хусейн заслужил спокойную старость.
– Оставайся, – буркнул он. И брезгливо освободил руку из-под страстных поцелуев, которыми покрывала её Рейхан. – Но сейчас уходи. И забудь о том, что ты видела.
После исчезновения дочери экономки Марис всего лишь вынул платок и распутал верёвку на руках Элизы. Желание предпринимать что-то ещё начисто отбила история с влюблённой идиоткой Рейхан. Интересно, какими аргументами руководствовался Аллах, совершенно лишая женщин здравого смысла?
Глава 21
Во всём огромном, ведомом лишь Аллаху подлунном мире не было у Хусейна Лалие слуги преданнее Керима ибн-Баррадеха. Все достоинства редким образом соединились в одном человеке: и острый слух, и проворный разум, и быстрые ноги. От неприметной своей внешности – не красавец и не урод – Керим только выигрывал. В любом обществе он умел так слиться с обстановкой, что его и не замечали; а Керим ибн-Баррадех слушал и нёс всю добычу, иногда ценную, а когда и не очень, своему господину. А уж потом враги Хусейна Лалие не уставали дивиться его осведомлённости. Пока не приступали к счёту собственных потерь. И лишь ради хотя 6ы частичной компенсации все старательно распространяли слухи, что Хусейн Лалие – не правоверный мусульманин, что у него на службе находится целый легион тёмных демонов, умеющих проникать в любую щель. Ещё ни один из них не догадался связать демонов с тем так похожим на них самих загадочным незнакомцем, с которым они неосмотрительно откровенничали. Умению Керима превращать своё тело в пустой сосуд завидовал и Хусейн. Каждый человек считает себя самым достойным созданием на земле, даже нищий, выпрашивающий сантим у парижской церкви, каждый хотел 6ы сутками говорить о себе. Да мало находится желающих слушать, все норовят перевести разговор на собственную персону. А Керим умел – наверное, оттого, что был он в младенчестве брошен гулящей матерью на улицах Тегерана, а никакого Баррадеха, сыном которого он именовал себя, и в природе не существовало. Но эту тайну знал лишь Хусейн Лалие, а болтать попусту араб никогда не любил. Не рассказывал Хусейн своим домашним о том, как проснулась в его сердце жалость при виде пятнадцатилетнего тощего паренька, приговорённого к отсечению рук за воровство кошельков из карманов богатых тегеранцев. В глазах парня светились ум, злость и никакого отчаяния, только поиск пути, по которому можно было 6ы уйти подальше от кары Аллаха. Хусейн выкупил руки парня вместе с ним самим за несколько золотых монет и клятвенное обещание увезти его навсегда из центрального остана. В Тегеране всяких преступников хватало, и пять минут спустя, когда Хусейн Лалие, придерживая новое приобретение за плечо, уходил с площади, на суд шариата выводили уже следующего – бородатого мужика огромного роста. Уж он-то точно позабавит толпу видом падающих конечностей…
Мальчишка попытался от него сбежать скорее, чем этого ожидал Хусейн, не без выдумки отвлекая внимание навязанного ему сопровождающего. Малолетний вор долго не мог прийти в себя от изумления, поняв, что длинный хлыст потомка погонщиков быстрее его ног. Хусейн не торопясь подошёл к валявшемуся на мостовой парню, сматывая хлыст, перехвативший лодыжки беглеца, и поставил ногу на бритую голову, вжимая разбитый нос в раскалённые солнцем камни.
– Скажи твоё имя, – потребовал человек со сноровистым хлыстом и диковинным выговором, какого раньше не слыхивал юный вор.
– Керим, – пробормотал мальчишка. – Керим ибн-Баррадех, эфенди, лучший чистильщик богатеев во всём Тегеране.
Человек будто и не расслышал его похвальбы.
– Я спас твои руки, Керим, теперь за тобой выбор. Можешь уйти на все четыре стороны и подохнуть, как собака, в канаве, когда тебя снова поймают стражники. А можешь служить мне, Хусейну Лалие, далеко от этих краёв. Ты никогда не вернёшься в Персию, зато увидишь весь остальной мир. Согласен?
Потрясённый Керим задёргал головой, тогда Хусейн Лалие перевернул его на спину и протянул руку как равному:
– Ты отныне мой слуга, Керим ибн-Баррадех, а я – господин тебе. Ослушание принесёт тебе немедленную смерть, верная служба – невиданную награду.
Жизнь на улицах приучает лишь к одному авторитету – закону силы. Керим не поверил 6ы чужаку, вздумай тот обещать ему ласку и заботу, даже если это впоследствии оказалось 6ы правдой. А вот побои и смерть – это реальность. С того дня Керим ибн-Баррадех опасался лишь одного – оказаться недостойным своего хозяина.
Срок службы Керима исчислялся уже годами, когда в доме Хусейна во Франции появился худосочный смазливый мальчишка, которого Хусейн назвал своим сыном, хотя все в доме знали, что это не правда. Но то была ложь, угодная Аллаху, и Керим первый перерезал 6ы глотку тому, кто начал болтать лишнее об Омаре. Все трое они вернулись в великую пустыню – туда, где сотни лет, трепеща на ветру, стояли шатры предков Хусейна. Теперь их сменили дворец и слуги-берберы, готовые исполнять любые желания повелителя. Но набивать живот сладостями да почивать на мягких подушках не было мечтаниями Хусейна, Керима и Омара. Керим научил мальчишку драться палкой, голыми руками и даже зубами, Хусейн передал сыну редкостное владение хлыстом; Керим заставлял зубрить арабские диалекты, а Хусейн ввёл обычай каждый день говорить на другом языке. Дней было шесть, в субботу, день поклонения Аллаху, Омар выписывал суры на пергаменте арабской вязью. В семнадцать лет Керим отвёл молодого господина к опытной женщине, щедро заплатив ей из денег Хусейна, а следующим утром Хусейн обучал Омара на французском языке умению обольщать красавиц с положением в обществе. Омар часто покидал отчий дом, чтобы попробовать свои силы, но всегда возвращался к бесконечным, как время, пескам; и с каждым таким возвращением Керим с удовольствием наблюдал, как мальчик всё более превращается в мужчину. А пять месяцев назад господин приказал Кериму приготовиться к путешествию – Омар Лалие хотел, чтобы они присоединились к нему в далёкой варварской стране. Но даже у дикарей Керим не ожидал увидеть снега.
– Разожги жарче огонь, Керим, – Хусейн Лалие мельком глянул на скорчившегося у дверей слугу. – День сегодня холодный, наверное, будет снег.
Худощавый, невысокого роста Керим опрометью бросился к брускам дерева, сложенным у решётки камина.
– Опять холодно, эфенди, – ворчливо пожаловался он. – В этой стране всегда холодно, всегда белый снег. Зачем только господину Омару потребовалось…
– Замолчи, Керим, – без всякой злости остановил его хозяин. Слуга и сам был готов уже провалиться сквозь землю: как только он, рождённый вором, осмелился обсуждать побуждения своего господина? Лишь более двадцати лет службы Лалие оправдывали его.