Дом там, где твое сердце
Шрифт:
В глубине души Элиза понимала, что не посмеет сделать ничего подобного с Марисом.
Она его боялась.
Но страх не означал, что она вовсе не попытается отомстить.
Пролистав на досуге рукопись, которую ей вручил с озабоченным видом Франсуа-Рэймон, Лиз отыскала все сведения, что ей были необходимы для успешного осуществления её мести. И вечером она была готова.
Бархатное платье цвета молодого салата, плотно облегающее фигуру – живот ещё оставался плоским, несмотря на двухмесячную беременность, переливающиеся золотом распущенные волосы, запах духов – всё в этой экипировке было её оружием. Марис не мог – впрочем, и не хотел – скрыть впечатления, которое жена на него произвела. Лиз то и дело ощущала на руке, на спине, на шее его пальцы, поглаживающие её. Ярость и унижение – убийственная смесь, какую она испытала, читая утром записи Франсуа-Рэймона, помогли ей отреагировать на эти знаки внимания с привычным уже гневом. Марис послушно отодвигался дальше, убирал руки, но глаза его опасно темнели, так, что не было видно зрачков. Элиза мысленно торжествовала – он не сможет не попытаться прямо сегодня утвердить свою власть над усыплённой женой – и только старалась, чтобы Марис не видел её удовлетворённой улыбки. Но даже в этом случае Стронберг не догадался 6ы, что он разоблачён, и лишь снова решил, что Элизе доставляет наслаждение ставить его на место. И ей действительно доставляло.
После вечерней трапезы и отъезда гостей – министра с супругой, четы Тейланов, главы одного из муниципальных округов Парижа, Омар Лалие учтиво проводил супругу до дверей спальни и оставил одну, даже не попытавшись на прощание поцеловать; но Элиза была уверена, что он вернётся. Она даже не стала переодеваться, легла прямо в своём красивом платье на покрывало. И задремала, утомлённая событиями безумного дня.
Спящая, она представляла собой идеальную жертву; но, видимо, кодовая фраза не могла сработать, если жертва спала, потому что Омар разбудил её примерно через час, снова войдя в комнату. В мёртвом молчании он расхаживал по спальне жены и раздевался, ничуть не смущённый испуганным взглядом Элизы, которым она провожала каждое его движение. Смятение Лиз было вполне обоснованным – неужели сегодня Стронберг решил принудить её к близости грубой силой, не вводя в сомнамбулическое состояние? И как ей полагается реагировать? Ну, уж это Элиза знала.
– Марис, что сие представление означает? – голосом Снежной Королевы процедила молодая женщина. – Я, кажется, не приглашала тебя в свою комнату и вовсе не собиралась любоваться на твои мускулы.
– Будешь себя хорошо вести – дам потрогать, – небрежно пообещал муж. На его бёдрах оставались только домашние брюки из мягкой серой шерсти. Дойдя до кровати, он резко остановился, глядя в лицо Элизы. – Но прежде я хотел сделать тебе комплимент: ты очень мило выглядишь сегодня.
Глубоко втянув воздух, блондинка закрыла глаза и откинулась на спину. Хорошо, что её собственный невыразительный голос сегодня поведал, какие фразы использовал Омар Лалие для введения ее в транс. Пусть кукловод до поры считает, что марионетка полностью подчинена его воле.
Очевидно, Марис поверил, потому что Лиз почти сразу услышала его удаляющиеся шаги. Она не рисковала подсматривать сквозь ресницы, чтобы не вызывать подозрений; да и на что там смотреть? В уши вливался равномерный спокойный голос, отстранённо перечисляющий все нанесённые ему за вечер обиды:
– Сегодня ты вела себя хуже обычного, рабыня. Теперь ты осмеливаешься делать мне замечания при посторонних людях. Мне! Ты дорого поплатишься за это. Тебе придётся вымаливать прощение…
Если он потребует целовать ему руки или ноги и ползать на коленях, она не выдержит. Её стошнит прямо на самое ценное для Лалие – бухарский ковёр.
Муж всё распалялся, упиваясь своей властью над бессловесной жертвой.
– Ты станешь молить меня о наказании и сама поднесёшь – в зубах, ползком – кнут, которым я выпорю тебя…
Ну, достаточно. Глаза женщины открылись.
– Я всегда подозревала в тебе садистские наклонности, только следует знать меру.
Если бы посреди комнаты вдруг выросли буйные джунгли, Лалие не был бы так изумлён, как услышав эту реплику. Введённый в транс человек по определению не способен критически мыслить, делать замечания или задавать вопросы. И вдруг подобный бунт!
– Что? Что?! – он круто повернулся на каблуках.
Жена, сидя с подогнутыми ногами на кровати, смотрела на него с откровенно издевательской улыбкой. В её глазах он не заметил ни капли доброты или прощения, а тем более готовности повиноваться.
– Извини, если нарушила твои планы на этот вечер.
Неспособный скрыть своё потрясение, Лалие по-прежнему смотрел на неё.
– Как ты… как…
– Как я сумела не стать в очередной раз лабораторным кроликом? – подхватила Элиза. – У тебя просто неудачный день, милый, – ласково пропела она. В тёмных глазах светилась жажда убийства.
Шагнув к кровати, Марис больно схватил её за руку.
– Говори, кто помог тебе! Ты слишком глупа, чтобы сделать это самостоятельно.
Тяжёлый удар обрушился на его левую щёку. Жена не поскупилась на подтверждение своих чувств; но даже тряся головой, чтобы вернуть себе ясность мыслей, Марис не отпускал её руку.
– На моём месте садист, дорогая, уже пинал 6ы тебя сапогами, подкованными железом. Так что считай, тебе повезло, что у меня только склонность к садизму. А теперь давай сядем и спокойно обо всём поговорим.
– Я не хочу с тобой разговаривать! – вырываясь, закричала Элиза. – Всё, о чём я мечтала, это посмотреть тебе в глаза, когда ты поймёшь, что я знаю всё!
– Смотри, – муж приблизил к её лицу своё, с уже начинающей опухать щекой. Лиз резко отодвинулась.
– Пошёл в… – ответила она не подобающим даме выражением. – Теперь у меня есть прекрасное основание для развода, Лалие, и я получу его. Мне плевать, что по твоим дурацким законам я останусь в браке, главное – цивилизованный мир.
Омар сухо улыбнулся.
– Я уже говорил тебе, дорогая: не угрожай человеку, в руках которого власть. Ни о каком разводе и речи быть не может. Поверь мне, ты не доберёшься до мирового судьи. Мы с тобой по воле Аллаха связаны навеки.
– А может быть, не по воле Аллаха, а по твоей? – раздражённо уточнила женщина. Омар снова улыбнулся, но отвечать не стал.
– Кто помог тебе снять внушение?
Лиз не собиралась выдавать Франсуа-Рэймона.
– Значит, ты признаёшься, что превратил меня в куклу, рабыню для сексуальных игр…
– Да, да, – нетерпеливо перебил супруг, – признаюсь. Кто снял внушение? – его куда больше волновала опасность утраты власти, чем сбросившая чары жена.
Лиз внезапно надоело увиливать. Она покачала головой.
– Отвяжись. Не скажу.
Омар Лалие явно ожидал от неё не такого ответа, но был готов к затяжной конфронтации.
– Скажешь, – со спокойной уверенностью ответил он. Встал прямо перед Элизой. Молодая женщина подалась всем телом назад, настороженно глядя на него.
– Вот видишь, – удовлетворённо произнёс укротитель, – ты меня боишься, и это внушает надежду, что твой рот откроется меньше чем через десять минут.