Дом у озера Мистик
Шрифт:
— Я и не думал, я только хотел сказать тебе, что ты не одна. Любовь может подняться над трагедией и показать нам путь домой. Это ты меня этому научила, и теперь тебе нужен я, чтобы об этом напомнить.
Дни Энни шли один за другим в монотонном течении часов, которые она проводила у инкубатора, беспомощная и растерянная. Больница предоставила ей новую палату, еще ближе к отделению, где находилась Кэйти, но когда ночью она лежала на неудобной кровати, у нее возникало ощущение, что она находится за много миль от людей, которых любила.
Энни теперь вела отсчет времени
Она постоянно разговаривала со своей малышкой: «Я сейчас сижу рядом с тобой. Ты меня чувствуешь? Тебе слышно мое дыхание? Ты чувствуешь, когда я к тебе прикасаюсь?»
— Мы принесли тебе твою любимую игру!
Энни тряхнула головой и оглянулась на дверь. В дверном проеме стояли Натали и Хэнк. Отец выглядел постаревшим. Энни устало улыбнулась. Раз Натали снова дома, значит, прошла еще одна неделя.
— Привет, ребята! Нана, как твой тест по психологии?
Натали придвинула стул.
— Мама, это было две недели назад, и я тебе уже рассказывала, я сдала его с блеском, помнишь?
Энни вздохнула. Она совершенно не помнила тот разговор.
— Ой, извини!
Натали и Хэнк сели возле кровати и начали распаковывать игру. Они все время говорили между собой, но Энни никак не могла сосредоточиться на разговоре. Она могла только смотреть застывшим взглядом на боковину кровати. Именно там должна была стоять плетеная кроватка с крошечной розовой малышкой, если бы она родилась здоровой. Энни помнила, что когда-то там стояла такая кроватка с Натали, но никогда — с Эдриеном.
Хэнк наклонился к ней и дотронулся до ее щеки:
— Энни, с ней все будет хорошо, ты должна в это верить.
— Мама, она стабильно прибавляет в весе. Я разговаривала с Моной, ну, знаешь, старшей медсестрой из ночной смены, и она сказала, что Кэйти молодчина.
Энни не смотрела ни на отца, ни на Натали.
— Ее еще никто ни разу не обнимал, неужели только я одна это понимаю?
Эта мысль мучила ее, не давала спать по ночам. Ее малышка, маленький сверточек, утыканный иголками и трубками, еще не знала заботливого тепла маминых рук, никогда не засыпала под колыбельную песенку…
— Мама, все еще будет. — Натали сжала ее запястье. — С ней все будет хорошо. Может быть…
В дверь постучали, и на пороге возникла доктор Норт, рядом с ней стояла
— О боже… — прошептала Энни.
Дверь снова открылась, и в комнату в шуршании полиэстера вплыла статная медсестра в белом халате по имени Хелена. У нее на руках был маленький сверточек в розовом одеяльце.
Доктор Норт остановилась у изножья кровати.
— Вы хотите подержать свою дочь?
— Хочу ли я?!
Энни чуть не задохнулась от радости. Она уже не верила, что этот момент когда-нибудь наступит, то есть она все еще надеялась, но ее вера в то, что это случится, иссякала с каждым днем. Она боялась поверить, боялась, что если поверит, а потом это не произойдет, то она никогда не оправится от удара. Она молча протянула руки, не в силах сказать ни слова.
Медсестра подошла к Энни и положила ребенка ей на руки. Энни вдохнула этот удивительный младенческий запах, она еще помнила его. Она откинула край розового одеяльца и коснулась лобика дочери.
Кэйти приоткрыла ротик и зевнула, из-под одеяла вдруг показался крошечный розовый кулачок. Улыбаясь и бессвязно бормоча какие-то нежные слова, Энни развернула одеяльце и посмотрела на свою девочку в крошечной, словно кукольной, одежке. Сквозь бледную кожу на тоненьких ручках и ножках просвечивала сеточка голубых вен.
Кэйти открыла рот и издала недовольный писк. Энни почувствовала покалывание в груди, сквозь ткань ночной рубашки проступили влажные пятна. Она быстро развязала тесемки рубашки и поднесла Кэйти к груди. После недолгой возни и нескольких неудачных попыток Кэйти наконец припала к соску.
— Здравствуй, Кэйти, — прошептала Энни, гладя ее нежную головку и тихо смеясь от счастья. — Вот мы и познакомились.
Первые дни дома были поистине сумасшедшими. Хэнк и Терри крутились вокруг Энни, предлагая свою помощь и не принимая отказа. Они украшали дом к Рождеству, доставали с чердака коробку за коробкой и радостно приветствовали каждое очередное обнаруженное сокровище. В гостиной поставили елку высотой в десять футов и стали складывать под нее подарки. Натали каждый день по нескольку раз звонила домой и спрашивала, как Кэйти. Энни не могла со всем этим справиться, ей хотелось только одного: смотреть на чудо, на свое дитя. Наконец Хэнк отбыл домой, пообещав вернуться на Рождество.
Снова оставшись вдвоем, Блейк и Энни пытались вернуться к привычному распорядку жизни, но это было не так легко, как раньше. Энни проводила все время около Кэйти, а Блейк проводил все больше и больше времени в офисе.
В третью неделю декабря Хэнк встретил Натали в аэропорту Сан-Франциско и они вместе полетели в Лос-Анджелес. Праздничный семейный обед получился тихим и довольно напряженным, и это лишний раз напомнило Энни о том, какими зыбкими стали отношения с Блейком. Даже когда все они рождественским утром открывали подарки, напряжение их не оставляло.