Дом
Шрифт:
его спиной висевшее рядом с дверью растение наклонилось и потянулось к
нему ветками.
– Дом рад тебя видеть, – стараясь не показывать эмоций, заметила Дэлайла
и подрагивающими руками протянула свое пальто Гэвину. Она и раньше это
замечала, но в этот раз Дом отреагировал так льстиво по отношению к нему, и
ей это не понравилось. Словно он напоминал ей увиденное вчера: но он наш.
Он огляделся и пожал плечами.
– Вроде да.
Они
бутылку молока и поставил ее на стол рядом с тарелкой печенья.
Стул рядом с Дэлайлой отъехал назад, издав еле слышный звук по
деревянному полу. Она осторожно села, словно он в любой момент мог
отодвинуться еще дальше.
– Вот так он тебя встречает каждый день? – спросила она.
Гэвин налил молоко в два стакана.
– Ага. Или с бутербродом.
Дэлайла взяла печенье, и обнаружила, что оно еще теплое.
– С ума сойти, – заметила она.
Гэвин рассмеялся и сел рядом с ней, запихав печенье целиком в рот и
ответив:
– Наверное.
– И всегда так было?
– Да, сколько себя помню, – Гэвин встал, и они направились в столовую, где
он взял блокнот из стопки возле двери. – Думаю, я нарисую тебя здесь возле
Пианино, – сказал он скорее себе, чем ей. – В этой комнате лучше всего падает
свет.
Дэлайла с трудом заставляла себя не отвлекаться на него с блокнотом, на
его пальцы с темным куском угля. Он сел рядом с ней и открыл пустую
страницу.
– Посмотри на меня, – попросил он тихим голосом с легкой хрипотцой, словно уже провел пальцами по ее обнаженной спине.
Взглянув ему в лицо, Дэлайла почувствовала, как ее сердце сжалось в
груди.
– Ты такая красивая, – произнес он, разглядывая ее рот, потом опустил
взгляд и начал рисовать с изгиба ее нижней губы.
Ее «Спасибо» прозвучало сдавленно и едва слышно.
– Интересно, как мне удалось заполучить такую красивую девушку, –
пробормотал он, изучая ее взглядом и рисуя овал ее лица.
В комнате стало холодно, но Гэвин этого словно не замечал, и Дэлайла
списала это на свое воображение.
«Хватит, – сказала она себе. – Ты ведешь себя по-детски».
– Знаю, что у тебя был друг, когда нам было по одиннадцать. До того как
меня отправили отсюда учиться. Но сколько вообще людей было в твоей жизни?
– спросила она, глядя в окно.
Деревья, казалось, заглядывали в комнату, склонившись к окну. Лиловый
инжир и красные вишни закрывали доступ лучам солнца.
Гэвин пожал плечами, почесав щеку перепачканным углем пальцем. На
коже остался след, и Дэлайла протянула руку вытереть его, пока он отвечал:
– Наверное, еще двое.
– Разве это не странно? –
вообще не видела здесь ничего нормального. На миг Дэлайла захотела, чтобы ее
восторг вернулся. Ей захотелось снова полюбить этот дом.
Но Гэвин вслух не ответил. Он только кивнул, погрузившись в рисование и
сосредоточившись на ее подбородке.
– И тебе никогда не было одиноко?
В этот раз она была уверена, что это не ее воображение, и в комнате точно
похолодало. Даже Гэвин взглянул на потолок и на стены, тихо сказав:
– Иногда, да, из-за отсутствия людей, но мне всегда хватало общества Дома.
В комнате стало теплее. Но она все равно не смогла себя остановить от
следующего вопроса:
– А что случится, когда ты уйдешь?
Гэвин замер, забыв убрать крошки печенья из уголка рта.
– Уйду?
Дэлайла настороженно кивнула, почувствовав, будто стены начали давить
на нее. Но она уже разогналась, и остановить ее никто не мог. Она ощущала
себя отчасти злой, отчасти безрассудной. Может, мама в чем-то была права.
– О чем ты? – спросил он, глаза его округлились, словно предупреждая ее.
– Это ведь последний учебный год, – ответила она. Дэлайла взглянула на
окно и сглотнула, набираясь смелости продолжить. Все внутри сжалось. Может, ей специально хотелось проверить, не кажется ли ей все это. И хотя было не по
себе, она не смолчала: – Что будет в следующем году? Где ты будешь жить, когда будешь учиться в колледже, или когда женишься?
Комната остыла так быстро, что ее дыхание превратилось в облачко пара.
Гэвин нахмурился, подняв голову к потолку и прищурившись, когда люстра
над ними начала раскачиваться. По всему дому раздался резкий треск, а стены
кухни начали подрагивать. Весь дом зашатался так неистово, что Дэлайла
зажала уши, чтобы не слышать шум.
– Что происходит? – прокричала она, озираясь.
– Я… не знаю! – Гэвин встал со стула, и тот опрокинулся. – Хватит! –
крикнул он. – Она не хотела сказать ничего плохого!
Дэлайла отошла от стола и попятилась.
– Гэвин! Что происходит?
Его глаза стали огромными и темными, а зрачки почти затмили собой
радужку.
– Думаю, тебе лучше уйти, – он перекрикивал шум. – Дом расстроен. Нам с
ним нужно поговорить.
Ковер под ногами поехал, и она споткнулась, схватившись за край пианино.
Оно стряхнуло ее руку, но Дэлайла умудрилась сохранить равновесие. Потолок
начал опускаться, и просить дважды ее было не нужно. Она инстинктивно