Домик на Волге
Шрифт:
"Догадывается, шельма!" - подумал молодой человек.
– Да вот то-то, хотел прямиками пройти, - сказал он громко.
– На станции человек один объяснял. Ну, вот и сбился, - закончил он, чтобы как-нибудь извернуться.
Ни один мускул не пошевельнулся на бесхитростном лице мужика.
– Так, так, - добродушно соглашался он.
– Известно, в незнакомом месте да прямиками, долго ли сбиться? Ты, видно, не здешний?
– Не здешний. Так как же до деревни-то добраться?
– нетерпеливо спросил молодой человек, чтобы прекратить поскорее этот допрос.
– А вот как пройдешь
А по тропе ты вправо все забирай, все забирай, и выйдешь ты на пригорок. Вот там, в долинке, наша самая деревня и будет. Сухомля прозывается. Так она испокон веку Сухомля и была. Там уж спросишь.
– Спасибо, - сказал молодой человек и быстро удалился.
– Счастливого пути!
– крикнул ему вслед мужик.
Молодой человек, не останавливаясь, обернулся и кивнул головой.
– Спасибо, - проговорил он на ходу.
– Жулик!
– с убеждением сказал мужик, когда молодой человек достаточно удалился.
– Стащил. видно, на станции сумку-то, ну и припрятать хотел.
Молодой человек дошел между тем до пригорка и увидел все, как ему объяснял мужик. Мельницу и проселок. Но он не пошел дальше в деревню по указанному ему направлению. Под влиянием инстинктивного стремления беглецов замести свой след он переменил план и свернул влево. Его манила лесная роща, и дорога казалась достаточно проторенной. По ней он рассчитывал добраться до жилья.
Он шел долго, часа два. Лесок сменился полями.
Потом опять пошел лес. Он освободился от своего сака, забросив его в лесную чащу. Теперь не особенно внимательный наблюдатель мог бы принять его за дворового без места, идущего по бедности на своих на двух искать куда-нибудь счастья. Вид у него был, во всяком случае, достаточно унылый. Он сильно проголодался, и усталость вместе с бессонницей начинали брать свое.
Но это его не смущапо. Гораздо более смущало его то, что по временам ноги его ни с того ни с сего подгибались, точно кто-то толкал его под колени. Очевидно, его отчаянный прыжок не обошелся ему даром.
Однако он все шел и шел вперед. Лес становился гуще и мало-помалу менялся. Чаще и чаще стали попадаться хвойные деревья, и мало-помалу лес перешел в темный еловый бор. Вековые деревья нависали своими ветвями над дорогою. В глубине, куда не достигал глаз, виднелась длинная анфилада стройных красноватых колонн. Мягкая, рыхлая, лишенная травы земля была покрыта, как войлоком, сплошным слоем светлопалевых старых хвои, которые, казалось, сами светились нежным, мягким светом, придававшим какую-то таинственность храма этим глубоким темным сводам.
Едва переступая утомленными ногами, молодой беглец плелся вперед, не обращая внимания на окружающее, как вдруг горизонт просветлел, лес расступился, и он увидел перед собою всю залитую косыми лучами, огромную поверхность воды, тихую, как озеро в безветренный день.
То была Волга-матушка, великая русская река, которую он так любил и на которой прошло его детство.
Дорога круто сворачивала направо вдоль реки.
Молодой человек приободрился и пошел по берегу:
теперь он знал наверное, что встретит жилье, людей, а с ними, надеялся, и помощь.
На противоположном берегу, точно игрушка, виднелась деревенька.
"Раздеться, связать платье узелком на голову и переплыть на ту сторону", - мелькнуло у него в голове.
Лучшего средства замести след нельзя было бы придумать. Он был хорошим пловцом и мог рассчитывать совершить благополучно опасную переправу. Но он чувствовал такую слабость во всех членах, что не решался второй раз пытать провидение.
"Нужно добыть где-нибудь лодку", - подумал он.
Все прибрежное население промышляет рыбачеством Ему, наверное, попадется лодка, и он ее купит, отнимет - украдет, если нужно.
III
Он не прошел и получаса, как река сделала излучину, огибая маленький лесистый мысик. Взойдя на него, он точно увидел перед собой лодку. Но она была не пустая. Ни отнимать, ни нанимать ее не представляло возможности, потому что в ней сидела девушка, в которой с первого разу можно было узнать барышню.
Она, очевидно, только что выкупалась. Мокрые светло-русые волосы были связаны тяжелым узлом под белой соломенной шляпой-матроской с узенькими полями, из-под которой виднелось молодое худощавое лицо с правильными и твердыми чертами. Она была одета в ситцевую светло-серую блузочку, перехваченную на талии широким кожаным поясом, и в обнаженных до локтя крепких руках держала весло, которым тихо гребла к берегу. Она уже пригнала лодку к песчаной отмели и встала, покачивая судно ногами, собираясь выскочить на землю, когда молодой человек спустился к воде и, выйдя из-за кустов, кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.
– Извините, сударыня...
– сказал он.
Девушка с испугом вскинула на него большие голубые глаза и быстрым движением весла оттолкнула лодку назад.
– Не бойтесь. Я ничего вам не сделаю... Остановитесь...
– говорил ей молодой человек.
Но дикарка его не слушала. Усевшись ка корму, она заворачивала, гребя и правя веслом.
– Подождите. Мне вам нужно что-то сказать... Ради бога...
– вскричал молодой человек.
Девушка остановилась.
– Что вам от меня нужно, ради бога?
– сказала она, продолжая держаться на почтительном расстоянии.
Голос ее был грудной, низкий. Она слегка картавила.
– Мне необходимо переехать на ту сторону, вон в ту деревню... Дайте мне вашу лодку. Я вам ее назад отошлю. Перевезите меня сами. Чего вал это стоит?..
Предложение ехать вдвоем с этим незнакомым страшного вида человеком перепугало ее окончательно.
– Я не перевозчица!
– сказала она и с решительным видом направила лодку вглубь, усердно гребя веслом. Легкое судно стрелой рассекало тихую поверхность реки.
Отплывши шагов на двести и почувствовав себя в совершенной безопасности, она обернулась. Молодой человек стоял у дерева, отчаянно цепляясь за ветви, чтобы не упасть. Последние силы оставили его. Он готов был лишиться сознания.