Доминант
Шрифт:
Если, чтобы сделать короткое замыкание в мозгу Марте, массажисту потребовалось выполнить целый ряд сложных и продуманных действий, то Марте, чтобы добиться такого же эффекта в мозгу массажиста, достаточно оказалось показаться из-под сдвинутого халата своей привлекательной и ухоженной промежностью, такой бесстыдно доступной и согласной, и такой красивой сотни раз, с какой стороны не посмотри. Жест, отбросивший халат под самую грудь Марты, показался необдуманным и торопливым со стороны массажиста, но и таким, что не сделано быть уже не могло – для нас, мужчин. С мгновение он застыл, рассматривая почти всю голенькую, с наброшенным лишь кое-как халатиком на животике, Марту, лежащую с закрытыми глазами, потом устремил и откровенно задержался взглядом у неё между ножек, и без всяких предупреждающих действий, неожиданно наверно даже для самого себя, положил одну руку Марте на грудь, а второй стал гладить её между ног. Марта вцепилась руками
Я постоял немного в столовой, переводя дыхание, и сделал ещё пару последних, как я подумал, на сегодня глотков бренди. Когда с готовым выпрыгнуть сердцем я появился у них, происходящее уже массажем назвать было нельзя. Марта, прижимаемая одной рукой массажиста, лежащей на её груди, а второй на её ногах, к массажной кушетке, принимала оральную ласку массажиста, изредка издавая тихий стон, который я раньше от неё на стадии такой ласки никогда не слышал.
Я уже тогда (сумасшедший!) постарался дать описание своему ощущению от видимой картины, но и сейчас не могу подобрать достойных слов. Я чувствовал себя так, будто во всём мире остались только мы втроём и вечный секс с этой сумасшедшей, ненасытной и дающей женщиной.
Когда я ещё не придумал, с чего мне начать своё участие в первом в своей жизни групповом сексе, мужчина, доставив Марте потрясающее наслаждение и возбудив, как мне показалось её так, как редко получается возбудить женщину, встал и стал массировать Марте грудь и промежность одновременно. Я чуть было не дёрнулся в «их» направлении, хоть и стоял рядом, когда мужчина самостоятельном движением высвободился из джинсов и, продолжая массировать Марту, дотронулся до её кисти, чем можно было постесняться, по крайне мере так скоро, придя с массажем к незнакомой женщине в первый раз.
Марта никогда не притворялась и не выказывала реакции большей, чем ту, которую переживала. И вот она постанывала. Постанывала так, что было приятно смотреть, а каждая уходящая секунда провожалось с тоской. Марта не заставила мужчину долго себя ждать. Разжав руку, отпустив массажный стол, она накрыла ладонью его член, прижав его к красной кушетке, и стала его гладить. Здесь я шагнул вообще в другой мир. Я, вдруг, резко испытал какое-то животное возбуждение. Запредельное, мечтательное. Во рту пересохло. Вот редкие моменты жизни! Мозг перестал соображать. Всё что происходило, и всё, что начинал хотеть сделать я, думалось мной, как вещи постыдные, но в тоже время всё это не могло не произойти. Если я не сделаю это сейчас, то когда? Какую сказочную предрасположенность к дикому, животному возбуждению, такому проклинаемому порой за совершаемое, но удерживающему прочнее прочного, вложил в нас Господь! И мы имеем право добиваться его каким угодно способом, главное, чтобы при этом ни одному из его созданий не делалось плохо, но наоборот, чтобы каждому участнику было только хорошо, одинаково хорошо, чтобы по воле...
Я присосался к губам Марты, косясь на её руку, с которой во мне всё началось, и которой она уже вовсю работала, не стесняясь доставить удовольствие чужому мужчине. Мне захотелось, чтобы и мне она сейчас же стала так делать, и стоило мне только об этом подумать, как я ощутил её руку.
Я бы ещё поиграл с Мартой, как кошка с мышкой, вернее, как один из двух котов с мышкой, но тот, второй, стал поворачивать Марту к себе и раздвигать ей ноги. Дальше уже не было никакого смысла что-то думать, придумывать, выдумывать… Кофе, бренди, красивая обстановка… Сексуальная брюнетка, порнографические позы, о-очень нескромные жесты… Всё стало терять границы и наполнение. Осталась только она: отражающая своим промасленным, промассированным и возбуждённым телом тусклый свет ночного освещения; дающая и раздираемая сразу двумя; дышащая так, что ей, казалось, тяжело было дышать, и дыхание это было – дыхание возбуждения.
Марта издала стон, как при оргазме, и выгнулась, когда массажист притянул её поближе к себе за раздвинутые ножки, и без стараний и затруднений вошёл в неё, прижимая на неизвестный случай её за живот одной рукой к кушетке. Посыпались движения. Я прижал Марту за шею к массажному столу. Она не сопротивлялась, она подчинялась, она притихла, она давала. Удерживая её за шею, расстегивая джинсы, я вдруг вспомнил, как она совсем недавно выпячивала своё мнение относительно мною задуманного по поводу салона красоты. Я вспомнил, что не был с её стороны удасужен полной порцией восхищения и уважения. Я немного испугался, что агрессия, которая у меня тогда хотела возникнуть в связи с этим (всё-таки была она у меня тогда, а я думал, показалось), что эта агрессия сейчас вырвется и выльется в истязательства над Мартой. Я испугался, что она это почувствует, а почувствовав, никогда больше не сможет меня принять и вынести. Но остановиться уже не мог. Будто всё делалось за меня само. Руки сами с остервенением рвали ширинку джинсов, и в какое-то мгновение мне захотелось в последний раз взглянуть на Марту, обласканную до этого, потому что со следующего момента наступал «жесткач». И я, хоть и задумывался, а выдержит ли она это (напарник, между прочим, под стать), но что-то внутри меня накладывало полнейший «игнор» на эти мысли. И у меня не получалось сдержаться. Я с силой и на полную меру овладел Мартой, продолжая удерживать её за шею, удивляясь, как она справилась с приёмом меня, наблюдая, как она начинает принадлежать одновременно двоим, и стал захватывать для себя одно за другим воспоминание от каждого сильного движения или медленного погружения в неё. Марта завелась: её «сексоохотливое» прилежание выжгло в нас такт и умеренность, а беспричинные старания возбуждали до дикого желания «порвать» её. Обхождение женщины состоялось.
Я даю ей глотнуть воздуха, но бешенство моё продолжает прибывать в тонусе. Я жду секунд пять, когда её дыхание немного успокоится, чему совершенно не способствуют действия другого мужчины, даю управиться с полным ртом слюнок, и продолжаю. Мне начинает казаться, что я уже достаточно зарядился для следующей недели, не говоря о том, что ещё ничего не закончилось, да и вообще, переживания сегодняшнего вечера ещё долго будут отдаваться во мне отголоском, поэтому я сбавляю напор, пока мы не переворачиваем Марту на живот и не меняемся местами. Вид голой Марты сзади, расположившейся руками и грудью поперёк на массажном столе, так скоро уже принявшей другого мужчину, как только что она принимала меня, и так управляемой умелыми, мелькающим руками этого мужчины у себя то на голове, то на спине и плечах, вновь напоминает мне о её грубости и неблагодарности, когда я организовал для неё такое предприятие. И вот, мне выпадает прекрасная возможность наказать её за это, а она об этом даже не догадывается. Никто не заботится о её оргазме, никто даже не думает, хорошо ли ей. Несколько горячих шлепков по её заднице вырываются неконтролируемо. Через десять минут мы укладываем Марту на стол и заставляем руками довести нас до финала.
Оргазм затухает, я открываю глаза, смотрю на то, что осталось после нас с мужчиной на лице, шее и груди Марты, скольжу взглядом по её голому взмыленному телу. У меня проскакивает первая мысль, что неплохо для нас с ней, никогда не участвовавших в групповом сексе – поток мыслей быстро восстанавливается, быстрей чем обычно. Я начинаю переживать стыд за произошедшее. Следы встречи: массажный стол, голая Марта на нём, взглянув на которую можно сказать, если ни что сейчас происходило, то что произошло, посторонний мужчина в моём доме, хлопоты по уборке им, которые отнимут сейчас у него восемь минут, и как бы мне этого всего не хотелось наблюдать, и как это всё действует раздражающе. Но это состояние и мысли растают в ближайшие секунды, не успею я о них подумать. Навалилось угрызение совести из-за того, что подумал несколько минут назад в отношении Марты, и как же это теперь никуда не денешь, и как же теперь придётся с этим жить!
Марта очень сексуально, оттопыривая пальчики, избавляется от следов оргии на лице (ну вот, я уже отмечаю сексуальность в её действиях, уже не чувствуется стыда, уже восстанавливаюсь, через полминуты я уже начну заново возбуждаться).
– Сама дойдёшь до душа? – спрашиваю я её.
Её глаза светятся, она, видно, переживает большое удовольствие.
– Конечно, - отвечает она с приятной улыбкой и вкладывает свою ручку в мою, чтобы подняться. – И вам спасибо, - обращается она к другому мужчине.
– Это вам спасибо, - ошарашено пытается он парировать её фразу, заправляясь и приступая к уборке. Сразу, как я попросил.
Я провожаю Марту до душа, обнимаю её перед ним, целую в ушко и говорю:
– Я поморгаю тебе светом, когда тебе можно будет выходить.
Она бросает на меня вопрошающий взгляд, но я молчу, лишь пытаюсь изобразить загадочную улыбку, включаю свет в душевой и подталкиваю Марту под задик внутрь.
Сам отправляюсь в столовую, подхожу к своему недопитому бокалу бренди. Да уж, думаю, что не говори, но то, что сейчас произошло… Хотел сделать большой глоток бренди, смачно, будто киногерой в каком-то фильме после такой-то и такой-то сцены, но, уже поднеся бокал ко рту, передумал продолжать в таком настроении, вместо чего сказал себе, чтоб не выпендривался, достаточно вести себя естественно.