Доминант
Шрифт:
Мужчина собирается быстро, до меня доносятся звуки, которые не интерпретируются иначе, как суета суеты. Ещё раз прокрутил в голове произошедшее. Господи, как хорошо! Наверно, подумал, не стоит упоминать Его имя в такой атмосфере.
Решаюсь пойти что-то сказать мужчине.
– Всё чётко, спасибо, - говорю, - всё, как договаривались. И вы повели себя как надо.
– Ну, я не знаю, что вам сказать, но и вам спасибо. Надеюсь, что всем всё понравилось, и может вы захотите ещё раз встретиться.
«Всем всё», подумал я о его словах: значит, он беспокоится, чтобы понравиться Марте; значит, она ему понравилась. Но нет, скорей всего, мы
– Я тебя довезу, Марта, - ответил я ей, когда мы сидели в гостиной с бокалами, «подводили итоги», и она сказала, что уже следует вызвать такси, - я хочу прокатиться. У меня завтра пустой день, вставать некуда. Так что прокатимся вместе.
– Уверен? Просто у меня на этот счёт другая точка зрения.
– В другой раз такой ответ спровоцировал бы волну гнева с моей стороны, но сейчас я добрый, я тебя прощаю.
Надеюсь, в моей шутке была маленькая доля правды.
– Хотела бы я испугаться, да не могу. А на что тут гневаться?
– Ты не поймёшь.
– А ты попробуй объяснить.
– Я тебе предложил гостеприимно отвезти тебя домой, а ты отказываешься. Или тебе не нравится машина, на какой я тебя повезу, или я. Вы, - ладно, мы, - европейцы, мало что смыслите в гостеприимстве. Вам кажется, что вы не хуже других обхаживаете гостя яствами, вы находите достаточным окружить его неплохой обстановкой, но вы слыхом не слыхивали о состоянии гостя, а это главное. Поэтому, оскорбления среди вас, принимающего вас, как гостя – норма. Многие из вас уже привыкли к этому состоянию, не замечают его, но есть «несчастные», более устойчивые перед дурным, они вынуждены напрягаться и выдумывать целые системы моральных ценностей, чтобы получилось оправдывать свои унижения принимающего их, как гостя, чтобы унижения унижениями не казались, но нормой. Но это, по сути, побочный продукт насаждения конформизма и апатии в нашем современном европейском обществе. Вы даже не замечаете, что не умеете быть ни гостями, ни хозяевами. И поверь, это одна из основ доброго сосуществования людей, наций, государств, если хочешь.
Марта удивлённо и насмешливо смотрит на меня.
– Я же говорил, что не поймёшь.
– Дело не в этом.
– В этом.
– Ты очень тяжёлый человек.
– Если бы ты хотела что-то сказать, ты бы сразу сказала, в чём дело, равно как не сказала б, что я очень тяжёлый человек. Нет, Марта, я наоборот очень лёгкий человек, потому что слишком знаю природу людей. Это я с тобой расслабляюсь, несу тебе свои внутренности, а так, ты же знаешь, я просто констатирую, кто есть кто и зачем, и отталкиваюсь от этого, задумывая, исполняя и притворяя в жизнь то-то и то-то, с оглядкой на всякое задействованное лицо.
– В чём моя проблема?
– Поехали, по дороге, - сказал я, поднимаясь и подавая Марте руку.
– Ты ж выпил! – вдруг осенило её.
– Поедим по навигатору, объезжая полицию, да и деньги, в принципе, есть.
– Вот из-за таких, как ты…
– О, нет, только не начиная. Такие как я задумываются о большем количестве народа и их спасении, чем уничтожает простая человеческая глупость, поэтому, таким как я ноги мыть надо. Но я до таких высот не падок, будь спокойна, - заключил я с улыбкой.
– Ай, ладно, нашли о чём говорить после такого! – с сияющей улыбкой произнесла она.
– И то - правда.
Мы вырулили из подземной стоянки и понеслись по полуночной окраине центра Риги. Ещё три минуты и мы уже были в центре. На улицах было мало народа, но это потому, что мы ехали по деловой части центра. Когда-то я тут жил, ребёнком.
– Ой, ты обещал мне сказать, в чём моя проблема! – вспомнила Марта.
«Марта», - подумал я.
– Обещал? Скажу. Но о таком после такого?..
– Давай, я ж не засну с этим интересом.
Я был не против «поумничать». Впрочем, этого я никогда против не бываю.
– На самом деле, у тебя очень серьёзная проблема. Скажем, у тебя одна из самых серьёзных, не хотелось бы так сказать, проблем, которые можно встретить у женщины. Вы, женщины, существа достаточные. В том смысле, что даже будь из вас кто дурой, она всё равно имеет в голове «умность». И таким образом получается, что вы все умны. Наверно, в приготавливаемой смеси, которой потом заполнили вас, ум был основным ингредиентом, который в котёл просто опрокинули из другого котла, а не присыпали, как приправкой, когда создавали месиво для нас, мужчин. Вот, чем объясняется чудовищная общность и одинаковость ваших взглядов на многие вещи. Именно общность и одинаковость. И вот, умность – ваше благословление, но одинаковость – ваше проклятие. Твоя проблема в том, что во всякий момент, при соприкосновении с любой вещью ты пытаешься думать и реализовываться умней других женщины. Из-за этого ты не бываешь творческой в двух разах через раз, а уже там, где такова оказываешься, у тебя не получается быть просто быть поэтому. Как думаешь, кого в этом случае в первую очередь ты обвинишь в следуемой по пятам неудовлетворённости, читай здесь, от каждого момента?
– Допустим, а что в этом плохого?
Как правило, свои напористые и проникновенные речи я заканчиваю вопросом. Это унимает негодование и пресекает возражения, которые обязательно возникают в таком случае в результате анализа поступающей информации и формирования ответа. Таким образом я преследую несколько целей: умничанье, говорение, прочее - но главное: сказанное, тем в большем объёме и быстрей будет имплантировано в мыслительную структуру человека, чем меньше подвергнется критике его разума. На Марту, однако, судя по её вопросу, это не возымело действия.
– Об этом я не собирался говорить, - улыбнулся я.
– Говори, - Марта ударила меня кулаком в плечо.
– Тебе сегодня всё понравилось?
– Всё. Не увиливай.
– Да я и не увиливаю. Я выжидаю: тебя, очередной твоей выходки - когда ты попытаешься быть оригинальной, чтобы сказать: «Вот, вот об этом и речь!»
– Говори.
– Думаю, такое качество у женщины формируется в юношеском возрасте, в результате переживания, что у неё, у девочки, нет мальчика.
– Слушай, ну это такая чушь!