Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника
Шрифт:
Итак, не будет ли со стороны Альбукерке более правильным «отойти» от королевы-матери, которая все чаще вызывала раздражение у своего венценосного сына?
Впрочем, следует подождать.
Дону Педро скоро предстоит поездка в Вальядолид, где кортесы – своего рода парламент, состоящий из представителей разных сословий, – утвердят его королем. Альбукерке удалось убедить дона Педро взять с собой в Вальядолид Марию Португальскую. Так, хотя бы внешне, мать и сын будут восприниматься как правящие вдвоем.
Канцлер знал, что так называемое «утверждение» короля кортесами – процедура
И все же… Альбукерке надеялся, что длительная поездка в Вальядолид, да еще с остановками в крупных городах Кастилии, хотя бы на время прекратит пытки и казни, которыми дон Педро ознаменовал свое вступление на престол.
– Мой дорогой Хуан! Проходи, проходи…
Лицо дона Педро, бывшее за секунду до этого мрачным, просветлело.
Де Тенорио церемонно поклонился присутствующим.
– Может быть, мы сначала все-таки закончим наш разговор? – недовольно спросила Мария Португальская.
– Мы его закончим, матушка, – спокойно ответил дон Педро. – Но… Мне этот разговор неприятен. Так что давайте ненадолго прервемся. Передохнем.
– Я не устала! – бросила королева-мать. – А если и устала, так это от неопределенности, в которой вы, сын мой, держите меня уже которую неделю!
Альбукерке посмотрел на Марию Португальскую успокаивающим взглядом мудрого политика – как умел смотреть только он один. Королева умолкла.
Дон Педро протянул де Тенорио бумагу, скрепленную его подписью и печатью канцлера.
– Держи, мой друг.
Дон Хуан встал перед королем на одно колено и, волнуясь, пробежал документ глазами. Это был указ о назначении дона Хуана де Тенорио на должность королевского обер-келлермейстера – придворного смотрителя винных погребов.
Вероятно, дон Педро то ли в шутку, то ли всерьез воздавал дань признательности дону Хуану, всегда умевшему организовать совместную попойку двух друзей – инфанта и кабальеро.
Очевидность того, что король просто-напросто хотел обеспечить своему другу детства хорошую жизнь, заключалась в том, что при дворе покойного Альфонсо XI уже был распорядитель винными погребами и главный виночерпий, а такого чина, как обер-келлермейстер, вообще не существовало. Дон Педро придумал его специально для дона Хуана де Тенорио, позаимствовав германское название подобной должности – «келлермейстер» – и ради пущей важности присовокупив германскую приставку «обер». Как уже говорилось, дон Педро хорошо знал европейскую историю и, читая древние кельнские манускрипты, как раз и наткнулся на любопытный рассказ о некоем келлермейстере, который играл заметную роль в городе.
Новая придворная должность на первый взгляд представлялась довольно скромной. Но, во-первых, она неплохо оплачивалась, во-вторых, позволяла не утруждать себя чрезмерно – ведь при короле был целый штат опытных виночерпиев, дегустаторов и экспедиторов. А главное – формально давала повод в любое время находиться подле его величества. Как, например, позволяли чисто условные должности постельничего, главного ловчего, главного смотрителя конюшен…
Мария Португальская не придала значения дружеской услуге, которую сын оказал отпрыску великого адмирала де Тенорио – ее прежнему фавориту. Эка невидаль – при дворе появился еще один бездельник и дармоед.
Вдовствующую королеву сейчас волновали куда более серьезные проблемы, которые надо было решить безотлагательно… И как можно скорее, пока давняя, ненавистная соперница, Элеонора де Гусман, нарожавшая законному мужу Марии Португальской кучу детей, не скрылась от возмездия за пределы Кастилии.
В будущем Мария Португальская еще не раз прокляла тот день, когда дон Хуан де Тенорио без всяких препятствий с ее стороны получил свою придворную должность…
– Ну что, доволен? – подмигнул своему другу дон Педро и знаком велел ему подняться с колена.
– Я просто счастлив, государь, – ответил дон Хуан, изо всех сил стараясь придать голосу взволнованность.
Он с полупоклонами пятился назад, намереваясь покинуть каминный зал, но был остановлен мановением королевской руки.
– Итак, матушка, – повернулся Дон Педро к Марии Португальской, – вы настаиваете, чтобы я вынес смертный приговор Элеоноре де Гусман…
– Ни на чем я не настаиваю, – резко перебила сына королева-мать. – Я всего лишь считаю, что эта распутница, которая уже двадцать лет именует себя повелительницей Кастилии, заслуживает смерти в гораздо большей степени, нежели казненные вами кабальерос и вельможи, чья вина заключается лишь в том, что они преданно служили вашему покойному отцу! Не к ночи будь он помянут…
Слушая этот разговор, дон Хуан не на шутку перепугался. Разумеется, не за Элеонору де Гусман, а за себя. Не должен простой смертный присутствовать при подобных выяснениях отношений между сильными мира сего! Иначе его жизнь не будет стоить и одного мараведи [12] .
Будто в подтверждение этих мыслей де Тенорио, королева-мать с ненавистью посмотрела на него. Что до Альбукерке, то для него дона Хуана как будто вовсе не существовало.
В каминный зал по-хозяйски вошел огромный черный дог – любимец дона Педро. Цокая когтями по мраморным плитам, пес неспешно приблизился к трону и подставил под правую руку его величества большую голову. Король машинально принялся почесывать дога за ухом.
– Надеюсь, вы понимаете, матушка, – насмешливо заговорил дон Педро, – что после казни Элеоноры де Гусман я просто вынужден буду предать смерти всех ее бастардов. Всех девятерых, матушка, включая малолетних. Даже годовалую Хуаниту! А ведь старшие братья уже принесли мне присягу.
– Сын мой, – сквозь зубы прошипела Мария Португальская, – почему этот ваш новый виночерпий…
– Обер-келлермейстер, – со зловещей улыбкой поправил ее король.
– Да называйте ваших слуг как угодно! – взорвалась королева-мать. – Почему вы не позволили ему удалиться? Тем самым вы ставите меня и господина канцлера на одну доску с этим ничтожеством!