Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника
Шрифт:
– Дон Педро уже распорядился принародно казнить своего врача, – добавил канцлер. – Послушайте моего совета, дорогая Мария: отправьте на плаху заодно с медиком и всех ваших колдунов… Им не нужно оставаться в живых после того, как они не справились со своей задачей.
Отъевшись после многодневной голодовки, дон Педро повеселел. Но была это странная веселость …
Один лишь де Тенорио нежился в лучах королевской милости. Он был немедленно освобожден из-под стражи и щедро вознагражден за тот риск, которому подверг себя,
– Если твой агат действительно спас мне жизнь, так вовсе не от «Черной Смерти», а от огромных доз мышьяка и ртути.
Вместо врача-христианина, который был брошен пока в каземат, король взял доктора-еврея. Возможно, именно поэтому (а равно и потому, что король не умер от чумы) в народе пошли слухи, что и сам дон Педро – не иначе как еврей. Ибо в официальную версию об укусе скорпиона простые севильянос не поверили. Шепотом передавали слова, якобы сказанные королем Педро архиепископу Толедскому, дону Манрике:
– Прекратите силой переманивать евреев из иудейства в христианство. Потому что такое принуждение – это открытое нарушение Божьей заповеди, которая гласит: «Почитай отца и матерь своих». Родители ныне живущих евреев были иудеями, и, заставляя их отречься от веры своих предков и перейти в христианство, вы тем самым принуждаете этих людей не почитать своих отцов и матерей.
В Севилье кое-кто стал поговаривать (позже выяснилось, что это были засланные Энрике Трастамарским агенты), что в 1334 году Мария Португальская разродилась мертвым ребенком и, боясь гнева мужа, Альфонсо Справедливого, купила новорожденного младенца у еврейской семьи. Подменила мертвого инфанта живым и цветущим ребенком. А то, что говорят, будто дон Педро как две капли воды похож на покойного короля Альфонсо, так это еще неизвестно. В Севилье мало кто знал облик Альфонсо XI, который нечасто бывал в главном городе Андалусии.
Узнав об этих разговорах, дон Педро разослал по тавернам и базарам своих «головорезов», и вскоре полсотни людей были зарезаны без суда и следствия. Севилья вновь стала дружно славить законного короля Педро Бургундского.
Глава 7
Хуан Нуньес де Лара и Фернандо Арагонский, еще вчера делившие между собой кастильский престол и Марию Португальскую, трепеща от страха, скрылись из королевского замка в Севилье. Они бежали в ту самую ночь, когда дон Педро потребовал еды и вина. Один – на север, в Астурию, под крыло мятежного Энрике Трастамарского, другой – в Сарагосу, чтоб помириться с братом, арагонским королем Педро IV Церемонным.
Но деятельный Хуан Нуньес де Лара не усидел в Астурии, понесла его судьба в Бургос, стольный град провинции Старая Кастилия. Там, в Бургосе, де Лара вместе со своим племянником, сеньором Видена, чья сестра была замужем за Энрике Трастамарским, рассчитывал поднять восстание против короля Педро. Недаром ведь горожане Бургоса во время болезни дона Педро поддержали кандидатуру Хуана Нуньеса де Лары в качестве наследника престола.
Король Педро охотился вместе с канцлером Альбукерке и де Тенорио в андалусских лесах, когда на поляне появился забрызганный грязью всадник.
– Ваше королевское величество! – издали кричал он. – У меня очень важное известие! Вчера Хуан Нуньес де Лара и его племянник сеньор Видена одновременно скончались во время завтрака!
– Что ты так орешь, – спокойно сказал дон Педро, когда всадник приблизился к охотникам. – Ты напугал моего любимого ястреба.
Полуметровый ястреб-тетеревятник, сидевший на запястье короля, волновался и хлопал крыльями. Но куда больше взволновался Альбукерке.
Нет, не известие о смерти недавнего претендента на кастильский престол обеспокоило канцлера. А равнодушие, с каким король встретил сообщение о том, что приговор Хуану Нуньесу де Ларе и его племяннику приведен в исполнение. Ведь Альбукерке не сомневался, что де Лара и сеньор Видена отравлены по приказу короля.
Дон Педро вовсе не был жестоким – Альбукерке понял это, глядя, как король поглаживает и успокаивает ястреба. Жестокий властитель, убрав с дороги врага, испытывает такие чувства, как сладость мщения, торжество победы.
Дон Педро не испытывал ничего. Для юного короля убийство было всего лишь неотъемлемой частью его существования. Как пища, питье и воздух.
«Так не лучше ли было бы служить старшему сыну моего покойного благодетеля, короля Альфонсо XI? Не перейти ли мне на сторону графа Энрике Трастамарского?»
Подобные мысли впервые пришли в голову Альбукерке, когда он смотрел вслед ястребу-тетеревятнику, устремившемуся по команде дона Педро за своей очередной жертвой.
– Ваше величество, насколько я понимаю, вы вполне уже оправились от укуса скорпиона, – заговорил Альбукерке, когда кавалькада охотников, распугивая окрестных жителей, возвращалась в севильский замок.
– Это вы по поводу поездки в Вальядолид, сеньор канцлер? – беспечно спросил король.
– Да, государь. По моему мнению, сейчас самое время явить себя вашим подданным. Смею заметить, болезнь в какой-то мере подорвала ваш авторитет в северных провинциях.
– Что ж, я хорошо знаю, как поднять свой авторитет до самых, с позволения сказать, небес, – усмехнулся дон Педро. – Кое-кто из моих недругов уже там, а кое-кому предстоит туда отправиться в самое ближайшее время.
Альбукерке горестно опустил голову. Значит, предчувствия его не обманули: молодой король намерен вымостить свой путь до Вальядолида головами казненных.
– Кстати, о казнях, – бросил дон Педро. – Мой бывший врач и шесть черодеев-колдунов моей матушки… Итого – семь. Хорошее число. Мне пришла в голову любопытная мысль… Думаю, потомки оценят ее по достоинству.
Вечером, когда дон Педро и дон Хуан потягивали бургундское вино в компании четырех юных наложниц короля, его величество обратил внимание на задумчивый вид своего друга.
– Я все думаю о покаянии, государь, – ответил де Тенорио на вопрос короля о причинах столь невеселого поведения.
– О покаянии? Ты? – изумился дон Педро. – Похоже, ты хочешь меня рассмешить.
Но де Тенорио было не до смеха.
Еще будучи под арестом, он незаметно для самого себя втянулся в постоянные размышления о странном полночном визитере, черном человеке, принесшем ему отцовский дар. Благословение с того света…