Донкихоты Вселенной

Казанцев Александр Петрович

– Про кого?

– Про меня, командир, - и Генриэтта задорно помахала мальчуганам сорванной веткой.
– Разведчики, прокатите в лодке!
– крикнула она.

Ребята смутились, посовещались и стали подгребать к берегу.

– Нет, ребятки, я пошутила!
– снова крикнула американка.
– У меня командир, и еще какой строгий!

– Какой командир?
– заинтересовались мальчишки.

– Бережной, звездолетчик! Знаете такого?

– Ух ты!
– воскликнул один из ребят.

– А Никиту Вязова вы знаете?
– крикнул другой.

–

Еще бы! А ты?

– Он нас, меня, Сашу Кузнецова, и вот его, Витю Стрелецкого, из воды вытащил. Передайте ему, что мы его век помнить будем!

– Передам, непременно передам!
– отозвалась Генриэтта.

Лодка стала удаляться.

– Славные ребята!
– глядя вслед ей, сказала американка и добавила: - И Никиту, наверное, тоже любят.

– Что значит тоже?
– насторожился Бережной.

По набережной другого берега пронеслись два электромобиля, за ними следом - вереница велосипедистов. Генриэтта задумчивым взглядом следила за ними.

– Что значит "тоже", спрашиваешь? Отвечу, командир, что ради своего Долга, понимание которого у тебя есть, я отказываюсь от своего счастья.

– От какого счастья?

– От звездного счастья! Когда в полете все выяснилось бы обо мне, я открылась бы Никите во всем.

– В чем ты открылась бы ему? В том, что ты женщина?

– Это он сам понял бы. Нет, открылась бы в своих чувствах к нему!

– Да ты совсем с ума сошла! А еще в сенаторы метишь! В Никиту влюбилась!

– Разве это удивительно? Я призналась бы ему в этом меж звезд. Это красиво!

Бережной свистнул.

– Ну знаешь! Не привержен я к фатализму, но вспоминаю поговорку, которой люди себя утешали.

– Какая поговорка?

– "Что ни делается, все к лучшему!". Хорошо, что не придется тебе признаваться Никите, что летит с ним рядом в безвременье влюбленная в него женщина. Ему это ни к чему. Он на Земле оставляет чудную девушку.

– А что толку? Она останется здесь, у нее пройдут годы, пока у него отсчитываются минуты. Она его забудет. Появятся муж, дети, внуки, правнуки, и только самые далекие ее потомки, может быть, дождутся нас с Никитой, по-прежнему молодых и счастливых.

– Чем счастливых?

– Взаимной любовью, командир, которая расцветет у тебя на глазах. Ты думаешь, что молодой великолепный мужчина за долгие годы полета не влюбится в летящую с ним вместе женщину? О, Бережной, я могу быть обворожительной, но... все это, увы, не случится, ибо долг ведет каждого из нас в разные стороны.

– Не хотел бы я видеть всего такого!

– Ты не только бы увидел, а еще и поженил бы нас. И знаешь, когда? В невесомости, как только тяговый модуль тормозить начнет при подходе к спасаемому звездолету. Невесомость - это прекрасно! Недаром я всегда восхищалась, как парашютисты умеют свадьбы справлять в свободном полете. И завидовала им. Спрыгнут с самолета, повенчаются, бутылку шампанского с друзьями разопьют, а потом только парашюты раскроют. И я хотела, чтобы так же и мы!.. В командире нашем воплощается вся земная законность.

Не правда ли? И тебе пришлось бы соединить нас брачными узами без уз тяготения. Не так ли?
– Американка смеялась.

– Не бывать тому!
– уже сердито воскликнул Бережной.
– Дезертирству твоему в последнюю минуту перед вылетом! Не бывать тому!

Глава четвертая

КРИСТАЛЛИЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Бесконечность подобна нескончаемой спирали, периодически повторяющей свои элементы.

Джордж Хьюш-младший.

Мисс Мэри Хьюш, вне себя от горя, обиды и гнева, ворвалась в служебный кабинет родителей, профессоров Джорджа Хьюша и Джосиан Белл.

Миловидное личико ее было заплакано, волосы, словно наэлектризованные, торчали в разные стороны, подчеркивая короткую стрижку, глаза метали молнии.

Обеспокоенные ее видом ученые оторвались от своего атласа Кристаллической Вселенной, который составляли, споря и ссорясь, вот уже двадцать пять лет.

– Что с вами, бэби?
– взволновалась Джосиан Белл.

– На вас лица нет!
– встревожился и профессор Хьюш.

– Подумайте только, ма и па! Они снова отказали мне в звездном рейсе, признавая заслуги родителей, поставивших своей теорией великие задачи звездоплавания, и даже отмечая мои наблюдения и математические успехи, но доказать мне самой правильность вашей теории не дали!

– О, бэби!
– мягко заговорила миссис Белл.
– Когда вы хотели улететь на звездолете "Скорость" вскоре после отъезда Генри Гвебека в Канаду, вас еще можно было понять, но сейчас... снова рваться в звездные бездны, чтобы не застать отца с матерью уже в живых и даже не предупредить их о своем намерении, согласитесь - это жестоко!

– И нам остается поблагодарить Звездный комитет, который включил в качестве математика в экипаж звездолета не вас, а американца Генри Гри, вставил профессор Хьюш.

– Что? И вы говорите это с облегчением, когда вместо вашей дочери берут каскадера, которому выступать в цирке, а не вычислять трассы звездолета. Мне больно это от вас слышать!

– А вы думаете, нам не больно слышать о ваших сумасбродных желаниях! рассердился профессор Хьюш.
– Своими наблюдениями возродить "парадокс времени" Эйнштейна и после этого стремиться в другой масштаб времени, не задумываясь о тех, кто останется в прежнем земном беге лет!

– Когда я просилась в звездный рейс, то ничего еще не знала об ином масштабе времени, мечтала только о псевдо-Земле, чтобы доказать вашу теорию!

Мистер Хьюш саркастически усмехнулся.

– Не заставите ли вы меня, дочь моя, подумать, что псевдо-Земля вам понадобилась, дабы застать ее в чуть более раннем развитии, чем наша подлинная планета, и встретить там своего Генри Гвебека из псевдо-Канады, пока он не обзавелся семьей, и повернуть историю тамошнего псевдо-Человечества на свой лад.

– Уважаемый профессор Хьюш, - вмешалась Джосиан Белл, - не кажется ли вам крайне вульгарным упоминание в таком ключе нашей с вами теории Кристаллической Вселенной?