Доннерджек
Шрифт:
— Понимаю, — ответила плакальщица. — Когда-то я была Хэзер, дочерью владельца замка. А потом превратилась в банши. Когда я перестану быть банши, кем я стану? Былой Хэзер? Я скучаю по своему прежнему «я», но понимаю твои страдания и нежелание возвращаться назад — хотя твое первое «я» обладало поразительным могуществом.
— И практически не имело свободы. Когда мой создатель отдавал приказ, мне оставалось лишь подчиняться. После многочисленных сражений я сумела сохранить малую толику себя — кое-что от моей тайны и моих триумфов — и превратиться в Эйрадис.
— Ты просила меня о пощаде. — Слова банши прозвучали как утверждение.
— Я не знала, что снова стану Эйрадис. И хотя заклинание подсказало, в чем заключается моя ближайшая цель, я чувствую связь со своим создателем. И боюсь, что он позовет меня к себе.
— Твой создатель?
— Один из Тех Кто Наверху, Обитателей Горы Меру. Большинство называют его Морепой. Его владения — огромные потоки информации Вирту. Вместе с Небопой и Террамой он составляет великую Троицу.
— Отец, Сын и Святой Дух?
— Нет. Здесь гораздо меньше метафизики — а может быть, она другая. Небопа отвечает за общую структуру системы. Террама — эйон всех эйонов, базовая программа Хранителей. На Меру обитают и другие божества, каждый из них следит за порядком в какой-то определенной области — разделение полномочий явилось результатом жестоких битв. У всех есть определенный статус, показывающий, как высоко они могут подняться по склону Меру.
— И так было с самого начала?
— Нет. Отгремел не один десяток сражений. И многое — прости мне мою слабость, дорогая подруга, — я предпочла бы забыть. Я уже тебе говорила, что не отличаюсь набожностью — даже когда речь заходит о религиях Вирту. На то есть причина.
— Ты сердишься на меня?
— Ни в коем случае. Ты ведь предупреждала, что заклинание очень сильное и может оказаться для меня опасным. Просто ты не знала, насколько оно сильное. Кроме того, мы ведь сумели пройти мимо стража.
— Да. А сейчас прости, Эйра, — ведь именно я так жестоко тебя использовала — ты выглядишь уставшей и должна вернуться в замок.
— Я действительно неважно себя чувствую, но не знаю, смогу ли быстро успокоиться.
— Мои ограниченные возможности по оценке вашего состояния, — вмешался Войт, — показывают, что вам настоятельно необходим отдых. Отказ от него способен отрицательно повлиять на развитие ребенка.
— Что ж, тогда, пожалуй, пойду немного полежу. Однако меня продолжает беспокоить одна вещь, Хэзер.
— Да?
— Кто послал тебе заклинание?
— Мне показалось, что я попросту извлекла его из коллективного сознания расы — душа мира, как любил говорить Йетс. [27]
— А разве Йетс не появился на свет после твоей смерти?
— Здесь когда-то жил ленивый поэт с романтической душой; он часто приходил к развалинам замка и читал вслух стихи Йетса. Возвращаясь к твоему первому вопросу… Я часто знаю то, что мне нужно — современные диалекты, например. Одно из преимуществ работы.
27
Вильям Батлер Йетс (1865–1939) — ирландский поэт и драматург.
— Возможно, так оно и есть, но нельзя исключать вариант, что заклинание, которое ты пропела, явилось из мировой души Вирту, а не Веритэ.
— Согласна, нельзя. Но тогда, как и в случае с теми землями, откуда мы только что вернулись, возникает частичное взаимопроникновение.
— Да, и меня это тревожит. Я достаточно представляю себе религию эйонов, чтобы знать: многие из них утверждают, будто Вирту, а вовсе не Веритэ, является первой реальностью. Они считают, что компьютерная сеть способна создать условия для перехода.
— Ну и что?
— Быть может, они правы — а если так, долго ли боги Вирту будут мириться со своим второстепенным положением? Вдруг они захотят возродить свои легендарные армии? Твое заклинание до сих пор звучит в моем мозгу, призывая вернуться обратно.
— Ты устала, Эйра. Скажи роботу, чтобы он доставил тебя в спальню. Возможно, после того, как ты поспишь и поешь, заклинание перестанет донимать тебя.
— Наверное, ты права. В моем состоянии не следовало отправляться в такие рискованные путешествия.
— Отдохни, Эйра. Поговорим позднее.
Банши прошла сквозь стену и исчезла, а за ней и лунный портал. Эйрадис покачала головой, в которой сразу начала пульсировать боль, поняла, что совершила ошибку, и оперлась на Войта.
— Пожалуйста, Войт, отвези меня в спальню. И свяжись с кухней — я хочу горячего какао.
— Госпожа, шоколад вам противопоказан, — напомнил робот, создавая из своих манипуляторов кресло для хозяйки.
— Тогда пусть приготовят какой-нибудь заменитель, где будет все то, что мне необходимо, но не окажется вредных компонентов.
— Попробую сделать, как вы просите.
Эйрадис вернулась в свои комнаты, плохо понимая, что происходит вокруг. Она почти не почувствовала, как Войт осторожно опустил ее на постель, а Дэк (принесший горячий напиток, о котором она уже забыла, так ей хотелось спать) снял с хозяйки туфли и одежду, а потом накрыл одеялом.
Ей приснились давно ушедшие времена. Во сне она знала, зачем Властелину Непостижимых Полей понадобился ее сын. Когда Эйрадис проснулась, она увидела сидящего рядом Джона, сжимавшего ее руку в своей ладони. На бородатом лице легко читалось беспокойство — Доннерджек даже не пытался его скрыть. И откровение исчезло, уступив место радости и миру.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
Весна. Множество крошечных цветов — голубых, красных, желтых и белых; пена на гребнях волн; низкое ночное небо, роняющее сверкающие самоцветы; океанский прилив, чье дыхание белоснежными лентами тумана поднимается в горы… и протяжный плач волынки, доносящийся с далекого утеса или из долины; солнце, встающее над облаками, оранжево-золотые врата тепла.
Весна.
В бескрайней монотонности рассвета в разные стороны медленно текут мелодии.