Допельдон, или О чем думает мужчина?
Шрифт:
Я снимаю фильм вместе с сыном и его друзьями. Просто так. Для себя. Как хобби. В свободное время. Чтобы занять свои распухшие мозги. Чтобы забыться и не думать. Чтобы быть поближе к сыну, к родственникам, чтобы сохранить семью, наконец.
А они смеются. Смеются надо мной. Втихаря, за спиной. Называют это очередной бредовой идеей, как и все остальные, которые рождаются в моей голове.
Все же вокруг считают, что я занялся каким-то бесполезным делом. Бесполезным, потому что это не принесет денег. Денег… бабок, дивидендов. Реальных, как они считают, определителей земных благ.
Ну почему не принесет? Может быть, не сразу, может быть, чуть позже?
Или мне только кажется, что меня окружают такие люди? А на самом деле все не так? Все вокруг добрые и пушистые? И все кругом только и думаю друг о друге? О благе ближнего?
Может быть, просто они устали ждать, устали жить в этой маленькой скомканной квартирке. И они ждут от меня, как когда-то ждали от отца, что я смогу разорвать этот замкнутый круг вечных проблем. Но почему они ждут этого от меня? Я что Господь Бог? Я ведь просто великовозрастный мальчик… А от меня требуют выполнения мужских обязанностей. Или я уже давно не мальчик?
Ночь. Мысли путанные-путанные…
Если бы сейчас дома была мать, то она уже давно бы вошла на кухню и мимоходом пробурчала бы что-то типа: «Опять все думаешь? О чем все думаешь-то? Прекрати думать. Освободи мозги! Думай не думай, сто рублей не деньги!» Нет, про сто рублей говорила бабушка. Но все равно интересно было бы узнать, как это возможно «не думать»?
Допельдон! Мое слово железным колоколом ударило внутри моей головы. Я понял, что виток моих мыслей пошел на очередной круг.
Надо идти спать. Смотрю, выключила ли Ольга свет. Да. И свет, и телевизор. Значит, уже уснула. Можно идти.
Теперь можно не опасаться, что она заметит синие круги на шее.
Две тысяча второй бегемот…
Тихонько перебираюсь через спинку кровати и заворачиваюсь в одеяло. Ольга ворочается рядом и ворчит: «Где ты шлялся?» Как будто меня не было целую ночь. «Все там же», — так же ворчливо отвечаю я ей и привычным движением подставляю ей свое плечо.
Ольга залезает мне подмышку и прижимается к телу, так как будто хочет сказать: «Ты все равно мой!» Я глажу ее плечо и шепчу: «Спи». Словно у нас и не было этого долгого месяца разлуки.
Наша постель — как какой-то плот, плывет в ночи и во времени в неизвестном мне направлении. Мои ресницы плотно сомкнуты, но сна все равно ни в одном глазу.
Начинаю считать слоников. Нет, лучше бегемотов. «Один бегемот, второй бегемот, третий бегемот…» На две тысяча втором бегемоте становится понятно, что всемирно признанный способ самоусыпления не действует. В общем-то, к этому надо давно привыкнуть.
Меня снова ждет полусонная ночь до первых петухов.
Мысли постепенно возвращается к тому моменту, от которого я ушел на кухни. «Не думать?»
Слова продолжают нанизываться на спираль.
Как это возможно «не думать?». Проходя мимо меня, сидящего над книгой, мать часто говорит мне эту фразу, наверное, даже не понимая, что она мне предлагает. На самом деле, человек на все сто процентов может «не думать», только в одном случае, если он умер.
Опять же, если следовать логике вещей, мать не может желать такого своему сыну, значит, она предлагает мне не «не думать», а, наверное, «забыться». Хотя бы на время.
Человечество знает не так уж и много способов «забыться», или, по-другому говоря, «отрешиться от своих мыслей». Можно еще добавить «греховных мыслей».
Я, по крайней мере, точно знаю только три. Первый: алкоголь. Второй: молитва или медитация. Принципы разные, но суть, в общем-то, одна. И третий способ: секс. Да и те дают успокоение лишь на короткое время.
От первого я уже сегодня отказался как от самого распространенного и непродуктивного. Спирт превращает человека в животное и отталкивает его назад. А утром, как правило, всегда страшно болит голова. Даже если пьешь дорогой коньяк. Пить можно только в радости, чтобы продлить счастливые моменты, а собственные мысли и горести им все равно не зальешь. Слишком много печальных опытов у каждого из нас перед глазами.
Второй способ, на который, собственно говоря, всегда и намекает моя религиозно зацикленная матушка, мне тоже, скорее всего, не подойдет. Монотонное повторение сутр или слов Священного Писания, многократное повторение однообразных движений и сосредоточение на них, безусловно, позволяет отречься. Однако вся эта практика перекладывает груз твоих проблем на чужие плечи. И, в конечном итоге, превращает тебя в серого управляемого болванчика с вечно натянутой на лицо улыбкой.
Ты действительно перестаешь думать, но это так же значит, что думать за тебя начинают другие. И ты только делаешь то, что тебе скажут. Ты становишься частью однообразной толпы, повторяешь чужие мысли и проживаешь чужую жизнь.
Наверное, в этом есть свои плюсы, но уж больно не хочется, чтобы тобой управляли другие люди. Не факт же, что те люди, которым ты доверишь свои мысли и свое тело, будут заботиться о них так же, как ты сам. Ведь в конечном итоге, они могут поступить с тобой так же, как с Иисусом. Распять за грехи свои!
Да и слишком много времени надо, чтобы окончательно отдать свои мысли. Мне же нужно сделать это прямо сейчас. Сию минуту. Чтобы просто уснуть!
Остается последнее средство — секс. Я кладу руку на бедро рядом лежащий женщины. И явственно понимаю, что я этого не хочу. В смысле не хочу этого с ней. Нет, я, конечно, могу сейчас путем несложных движений привести себя в соответствующее настроение, потом, растолкав, довести ее до соответствующего состояния, чтобы произвести весь комплекс физических упражнений и вздохов и, выплеснув в презерватив несколько капель живительной влаги, в конечном итоге провалиться в сон.
Но я слишком люблю свою жену, чтобы поступать с ней таким свинским способом. Женщина, любая женщина, даже если она не желанная в данный момент, создана для любви и почитания. Она сосуд для рождения новой жизни, а не для сброса негативных эмоций.
Поэтому я просто тупо лежу в темноте, сомкнув плотно свои ресницы, и прислушиваюсь к тишине. Жду, когда же прокукарекает первый петух.
Жду и продолжаю думать. Нанизывать слова крючочками друг на друга, продолжая виток за витком спираль своих мыслей.