Дориан Дарроу: Заговор кукол
Шрифт:
Рассеянное пожатие плечами, еще один вздох и виноватое:
— Трактир "Свиное ухо".
— Пойдем, — велел Персиваль уже мне. А выбравшись на улицу, сплюнул и раздавил сапогом сухое конское яблоко. — Мрази. Гнилье, куда ни плюнь.
— Нужно возвращаться, — я побрел к коню. Бессмысленность проделанного пути обессиливала. Я чувствовал себя не обманутым — беспомощным перед судьбой. Как если бы, поднявшись в воздух, я убедился, что небо — твердое.
Отвязав кобылу, я кое-как взобрался в седло.
Персиваль с хаканьем запрыгнул на конскую спину и скривился, потянув поясницу.
— Староват я стал для таких-то походов.
Ну да, он не обязан был меня сопровождать. И этот новый долг был неприятен:
— Рассчитаюсь, — пообещал я, направляя лошадь вдоль повозок. Теперь в них, покрытых толстым слоем пыли, многожды латанных и каких-то неряшливых, не осталось ничего чудесного. Даже несчастный леопард, которому выпало ехать на крыше, гляделся бедно.
Небо зарябило тучами, хлестануло по лицу ветром, и Персиваль, перекрикивая внезапный гул бури, сказал:
— Рассчитаешься, рассчитаешься, куда ж тебе деваться-то?!
Персиваль был прав. Деваться некуда.
Я должен найти Эмили.
— Глава 40. О новых старых знакомых
Минди сбежала из дому. Она терпела два дня, выслушивая нытье тетушки, каковое дополнялось молчаливым презрением кузины. Та никак не могла простить порушенных надежд и если открывала рот, то лишь затем, чтобы напомнить, как драгоценный Уолтер искал Минди и не нашел.
Сбегать в сад от женихов было неприлично.
Вообще сбегать от женихов было неприлично. А из дому тем паче. Но обстоятельства требовали от Минди решительных действий.
Обстоятельства явились на второй день после злосчастного бала, вооруженные букетиком цветов, блеском штиблет и тетушкиным суровым взглядом, в котором читался приговор, вернее договор. Брачный. Уже составленный и подписанный.
Сумма в договоре по всему стояла немалая, и сие обстоятельство оказало на тетушкин паскудный характер самое благотворное действие
— Почему бы вам не прогуляться в саду? — спросила она, отчаянно обмахиваясь веером. И Минди обеими руками ухватилась за предложение. В саду хотя бы не слышно, как Хоупи несчастный клавесин мучает.
Вышли. Догуляли до стены и назад. Минди молчала, Уолтер, начавший было беседу весело, скоро тоже стушевался и, вздохнув, присоединился к молчанию. Нагло орала кошка, приторно воняли розы.
— Я вас чем-то оскорбил? — поинтересовался Уолтер, когда Минди, обогнув куст азалии, взяла курс на беседку.
— Нет.
— Тогда… кто-то
— Тоже нет.
На круглом лице отразилось недоумение. Впрочем, отражалось оно недолго.
— Полагаю, что тот, с кем вы имели встречу в саду, взял на себя труд рассказать обо мне? И надо полагать, говорил он вещи не самые приятные?
— Да, — Минди решила быть краткой. И еще порадовалась, что веер на прогулку взяла собственного изготовления, со стальными спицами. Обмахиваться им было тяжеловато, но вот бить удобно.
— Что ж, — Уолтер, наклонившись, сорвал розу и протянул Минди. — Смею вас заверить, что бы там ни было рассказано…
…вот только врать и оправдываться не надо! Минди терпеть не может оправданий. И вранья.
— …но на самом деле все гораздо хуже. И конечно, смешно было надеяться, что вас оставят в неведении. Возьмите цветок, он не кусается.
Минди взяла. Ну и дальше что? Он встанет на колено и начнет петь о любви, которая вернула свет заблудшей душе? А ей придется слушать?
Уолтер запрыгнул на перила беседки и, глядя с насмешечкой, сказал:
— Вы некрасивы. Дурно воспитаны. Напрочь лишены чувства вкуса и меры. Титула также не имеете…
Вот сволочь!
— …что оставляет вам одно-единственное достоинство: состояние вашего отца. Как по мне, это достоинство с лихвой искупает все недостатки. Паче того, они не столь и серьезны. Немного усилий, хорошего наставника и из вас получится вполне приличная супруга.
Определенно сволочь. И наглая. И веер надо перехватить поудобнее.
— Вы всегда будете эксцентричны, хотя бы в силу роста и натуры, каковых не исправить, но в остальном я готов помочь.
От злости у Минди потемнело в глазах.
— Вы смотрите так, будто собираетесь меня пристрелить.
К сожалению, пистолет остался в будуаре. А вот веер был при Минди.
— Зато со мной будет весело, — выдвинул последний аргумент Уолтер и, вытащив из кармана носовой платок, шумно высморкался. — Тетушка считает, что мне следует за вами поухаживать. Но я вижу, что вы не глупы, именно поэтому предлагаю договориться полюбовно. Хотя цветы я вам подарил. Дважды.
— Ты…
— Можно и на "ты".
— Я тебя ненавижу!
— Ну это еще не повод отказываться от брачного предложения. Милая моя, рано или поздно тебе придется выйти замуж. Так стоит ли противиться? В конце концов, именно в этом смысл жизни женщины…
Она все-таки не ударила, пусть и очень хотелось. Подхватив юбки, Минди опрометью бросилась к дому, взбежала по лестнице, едва не сбив овцеокую Хоупи, и с чувством огромного облегчения закрыла дверь, для надежности подперев ее комодом. Комод был тяжеловат, но злость придала сил. Да что он о себе думает? Павлин щипаный! Идиот! Сволочь!