Дориан Дарроу: Заговор кукол
Шрифт:
— Кто она?
— Моя соратница. И подруга. Так вы видели ее?!
— Она мертва, — леди Джорджианна выпрямилась. — Убита. В моем доме. И могу я, наконец, получить объяснения?
— Можете. Если согласитесь помочь мне.
Это предложение было поистине неожиданно. Мадмуазель Лепаж накрыла медальон ладонью, гася изображение.
— Для начала прошу простить меня за то беспокойство, которое я вынуждена была вам доставить.
Щелкнули створки.
— Меня зовут Вивьен, и я представляю в Королевстве интересы Французской
О Боже! Джордж придет в ярость, если узнает об этом разговоре…
— И смею заверить, что на сей раз в интересах короны будет мне помочь. Тот, кого я ищу, опасен. Он умен, если не сказать — гениален. Он зол. И он одержим желанием уничтожить монархию (ага). И пусть я согласна, что наивысшей формой общественной организации является Республика, но методы его могут спровоцировать войну, каковая повредит Франции. Следовательно, мой долг его остановить.
— А я здесь при чем?
— Возможно, я снова ошиблась, но… просто выслушайте. Вы вряд ли знаете, что сейчас моя родина находится в сложнейшем положении. Слишком много вокруг тех, кому не по нраву наш уклад жизни. И пытаясь выжить, мы создаем оружие. Кровью за кровь!
Ее крик потонул в пыльных глубинах склада, лишь громко завозились крысы.
— Народ имеет право восстать против угнетателей. И право защитить обретенную свободу. Мы не агрессоры, каковыми нас пытаются выставить, но лишь скромные труженики на ниве Свободы и Равенства. И мы рады принять тех, кому близки наши идеи. Как приняли и его.
— Кого? — уточнила Джорджианна, потому как окончательно перестала понимать что-либо.
— О, мне не известно его настоящее имя. Эта история началась четыре года тому, когда один из наших агентов написал о талантливом юноше. Механик. Изобретатель. Возможно, один из тех гениев, что рождаются раз в столетие. Агент переслал и некоторые чертежи. Признаться, они поставили в тупик наших специалистов. И тогда было принято решение, которое… которое принесло нам многие выгоды, но может принести и многие проблемы. Их я и пытаюсь предотвратить.
Крысы все не успокаивались.
— Он был одержим. Две страсти — к науке и к женщине — терзали его душу. Работая сутками, созидая вещи невозможные, он думал лишь о возвращении. Он продавал нам свои изобретения, свой талант, голову и руки, взамен собирая золото, чтобы кинуть его к ногам той, которая не желала связывать жизнь с бедняком.
Какая милая, трагичная история. Она почти искупает неудобства, испытываемые Джорджианной.
— Но около двух лет тому он получил письмо, после прочтения которого впал в неистовство. О, я помню разгромленную лабораторию, разрушенный… механизм. И безумине Дайтона, переросшее в мозговую горячку. Он бредил. Он требовал вернуть жену, взывал то к милосердию, то к справедливости. А очнувшись, исчез. Поверьте, мы искали его и во Франции, и в Королевстве, но он словно сквозь землю провалился.
Шелест крысиных лап мешал Джорджианне сосредоточиться. Вивьен же глядела прямо перед собой, и ничего будто бы не замечала. И тень, мелькнувшая в проходе, не заставила ее насторожиться.
— А месяц тому Лаура написала о случайной встрече. Было решено попытаться восстановить контакт. Поверьте, мы были готовы исполнить любое его требование. Гениями не разбрасываются.
— Он отказался?
В проходе вновь мелькнула тень, но явно не крысиная. Джорджианна с трудом заставила себя не смотреть в ту сторону.
— Второе письмо было очень коротким и очень странным…
Тени крались по проходу. Джорджианна не видела, но чувствовала их присутствие.
— … Лаура была напугана… моя Лаура ничего не боялась, но вынуждена была пойти на сделку…
Мадмуазель Лепаж вскочила, вскинув пистолет.
— Это ты? Ты пришел? Выходи!
Из темноты выступил человек в черном сюртуке. За ним второй. И третий. А следом раздался такой родной и любимый голос:
— Мадмуазель, бросьте оружие, — попросил Джордж. — И отпустите мою жену. Она уж точно ничего не знает.
Леди Фэйр с ужасом ощутила, как дрожат руки. И сердце в груди колотится быстро-быстро, а перед глазами пелена стоит. Это не слезы, конечно, это не слезы.
Леди не плачут.
— Вы… вы не понимаете, — сказала мадмуазель Лепаж, направляя оружие на Джорджа. — Вы ничего не понимаете!
— Я понимаю, что вы планировали покушение на Ее Величество.
Какой ужас!
— Нет!
— Сдавайтесь, Вивьен, — Джордж почесал кончик носа и сделал шаг к пистолету. — Ваш заговор…
— …заговор кукол! Лаура писала о заговоре кукол!
Джордж протянул руку:
— Ваше оружие, мисс.
— Лаура писала, что нужно опасаться кукол… помните, Анна. Кукол!
Дуло прижалось к виску. Грянул выстрел.
Леди Джорджианна закрыла глаза и попыталась представить, что мокрые капли на ее лице — просто роса… всего лишь роса…
— Анна, с тобой все хорошо? Аннушка?! Пожалуйста…
Он снова прежний.
Нет, Джордж никогда не будет прежним. Теперь леди Фэйр знала правду. Она все-таки открыла глаза. Попыталась улыбнуться. Позволила вытереть лицо. Приняв флягу с коньяком, сделала несколько хороших глотков.
— Мы… мы можем уйти? — она спросила, потому что испугалась, что если промолчит, то разучится говорить. — Теперь мы можем уйти?
— Конечно. Скоро. Совсем скоро. Потерпи, Анна. Ты умница. Я всегда знал, что ты особенная. И что ты исполнишь мою просьбу…
Какую? Джорджианна не помнит. Она бы хотела не помнить еще больше, но вряд ли получится.
— …и будешь носить с собой крест.
Крест? При чем здесь крест? Бояться надо не креста, но кукол.
— Если бы с тобой что-то случилось, я бы умер.