Дорога китов

Лоу Роберт

Скапти вышел вперед, повесив щит на руку.

– Мы не можем ждать. Именно этого они хотят, так я думаю, - дождаться подмоги, прежде чем сразиться со Стягом Ворона.

Последовал общий согласный ропот, и Скапти кивнул.

– Кабанье рыло. Пробьем их стену щитов, раскидаем их.

Он сделал несколько шагов вперед, и все скользнули на свои места, как хитроумная игрушка. Щиты перекрывали один другого, отряд сгрудился клином, прикрыв плечи щитами и напружившись. А Скапти впереди упирался, словно сдерживал, скользя ногами по папоротнику - тонкое

равновесие между силой и ловким торможением.

Упираясь, люди толкались; сила клина нарастала, пока он двигался вниз по склону, со Скапти в качестве тормоза. Мне некуда было деться, и я пристроился в тылу, по-прежнему держась Валкнута.

Шагах в двадцати от строя дружины с ее перекрывающими щитами Скапти что-то прокричал, и наши, те, что сзади, поднаперли. Скапти сделал два-три шага, поднял щит, оторвал ноги от земли и был брошен вперед - огромный пробивающий брешь таран в острие кабаньего рыла.

Стена щитов раскололась; людей раскидало в разные стороны. Обетное Братство уже ворвалось в их ряды. Битва - крики, урчание, взмахи, свист, оскальзывание - месиво крутящейся стали, крови и осколков кости.

Иные из дружинников с флангов бросились вперед; две стрелы, прямо в щиты, и они остановились, видя, что Гейр и Стейнтор вновь натянули луки. Тогда они скрылись за своими большими круглыми щитами и попятились, все, кроме двух, которые выступили вперед, направляясь к Стягу Ворона, к Валкнуту.

И ко мне.

Валкнут отступил на шаг, поднял секиру и метнул ее. Она отскочила от щита одного из тех людей, крутанулась в воздухе и угодила в задних.

А тот человек с торжествующим криком пошел, спотыкаясь, на Валкнута. Валкнут же с силой воткнул в землю копье со Стягом Ворона, выхватил длинную секиру, присел ниже меча и щита этого человека и выпотрошил его одним взмахом - поперек живота. Тот все еще бежал, когда его утроба раскрылась и все сине-белые кишки выпали, словно веревка, - и он в них запутался.

Другой шел на меня. Я окаменел... но первый натиск выдержал - почувствовал, как его меч ударил по моему щиту, отскочил от металлического обода и едва не задел меня по носу.

Он прикрылся, а я, ничего не соображая, сделал то, чему так старались научить меня Гудлейв и Гуннар Рыжий... Я ударил плашмя в нижний край его щита, отчего верхний край отклонился вперед, открыв все плечо и шею сбоку.

Потом я ударил сверху, прежде чем он пришел в себя. Клинок распластал - легче, чем при рубке дров - плечо до ключицы, наполовину отделив руку.

Он вскрикнул и упал, выронив меч, прижимая руку к ране, словно пытался свести воедино разрубленные части. А я стоял, с трудом веря сделанному, разинув рот, что твоя снулая треска.

– Прикончи его!
– рявкнул Валкнут, а я уставился на него, потом вновь на раненого мужчину.

Нет, не мужчину. Мальчика. Он упал навзничь, лежит на спине, грудь вздымается, он уже даже не стонет. Кровь течет из него; пока я смотрю на него, дождь скопился во впадинах его невидящих глаз. Не старше меня...

Чувствую удар по спине и резко поворачиваюсь, подняв меч.

Стейнтор. Поднял успокаивающе руку. Усмехнулся.

– Спокойно, Убийца Медведя. Это хорошо сделано, чисто, как все, что я видел, - но не глазей на него, иначе кончишь тем, что ляжешь рядом с ним.

Однако битва уже завершилась. Дружинники - те, кто не стонал и не лежал, точно маленькие мешки на мокрой земле - бежали, даже не задержавшись, чтобы взять своих лошадей. Предводитель их был повержен, расчленен совместными усилиями Эйнара и Скапти. Запыхавшиеся варяги стояли, расставив ноги или на коленях, и, опустив головы, ловили воздух. Одного или двух, я заметил, рвало.

Стейнтор со знанием дела ощупал тело подле меня, довольно хрюкнул и поднялся с двумя маленькими кусками рубленого серебра и талисманом в виде монеты. Он швырнул талисман мне, а серебро сунул себе в сапог.

– Подарок на память, - усмехнулся он и пошел к следующему.

Эйнар чистил свой меч. Скапти Полутролль ходил среди тел, проверяя, все ли дружинники мертвы.

Иллуги поил чем-то из фляги одного из наших, тот лежал, дрожа под дождем, прижимая руки к животу. Кровь сочилась между его пальцами.

– Итог?
– осведомился Эйнар.

Скапти зажал одну ноздрю пальцем и высморкался.

– Восемь мертвы и куда больше тех, кто почувствуют, сколь скверно ранены, когда очухаются от страха, что заставляет их бежать.

– У нас?

– Несколько раненых. Харальд Одноглазый - серьезно: кто-то отсек ему половину ступни, так что придется его нести. А у Харлауга рана в живот, - ответил Иллуги.

– Плохая?
– спросил Эйнар.

Иллуги не ответил, подошел к стонущему человеку, принюхался и вернулся к Эйнару.

– Думаю, рана тяжелая, но чтобы убедиться, понадобится не меньше часа. Придется нести, а это его убьет наверняка.

Эйнар огладил мокрый подбородок, потом пожал плечами. Он взял свою короткую секиру и подошел к Харлаугу. Вокруг него собрались остальные, снимая с мертвых, что могли найти. Моросил мелкий тихий дождичек.

– Харлауг, - сказал Эйнар.
– У тебя рана в живот. Иллуги Годи напоил тебя своим супом, и он чует его запах уже теперь.

Слова повисли в воздухе. Человек хрюкнул, будто его опять ударили. Лицо, и без того уже бледное, стало молочным, он облизнул сухие губы. Потом кивнул. Он знал, что это значит, когда чувствуешь запах супа Иллуги из твоего распоротого живота.

– Проследи, чтобы Турид, моя жена, получила мою долю, - сказал он.
– И скажи ей, что я хорошо умер.

Эйнар кивнул. Кто-то бросил ему секиру, и он взял ее, вложил в руку Харлауга и крепко сжал его пальцы на древке.

– Передай мой привет всем тем, кто ушел прежде, - сказал он.
– Скажи им от меня: «Не сейчас, попозже».

Стоявшие ближе, пробормотав каждый свою молитву и поклонившись Харлаугу, поручили его Вальхалле. Дело осталось за Харлаугом, но тут он вытаращил глаза от страха, губы его задергались.