Дорога Короля
Шрифт:
Тот день почти с самого утра она провела в конюшне у Тэнси Бродуотер. У ее чистокровной гнедой кобылы жеребенок в утробе перевернулся, встав поперек, да еще и запутался в пуповине, и Юная Луна просто холодела при мысли о том, что жизни двух таких прекрасных животных находятся в ее руках.
Руки ее были по локоть в крови, она совершенно охрипла от непрерывного произнесения заклятий, но в конце концов победа осталась за ней, и, когда они с Тэнси наконец торжествующе поглядели друг на друга, на соломе уже сосал мать дрожащий новорожденный жеребеночек.
—
Девушка в ужасе посмотрела на небо и увидела, что солнце почти скрылось за Нежеланными горами.
— Нет, мне нужно как можно скорее домой! — сказала она. — Извини. И не беспокойся, со мной ничего не случится.
И она бегом бросилась к знакомой тропинке.
Из-под ног летели скользкие камешки, а оставшийся еще в затененных местах полурастаявший лед был ужасно скользкий, точно маслом намазанный. Под деревьями было уже совсем темно. Юная Луна летела с горки на горку, скользила и падала, порой передвигаясь прямо на четвереньках и чувствуя, что кости ее похрустывают, как опаленный огнем хворост, словно вот-вот сломаются при очередном падении. На солнце она боялась даже взглянуть.
Калитка… Наконец-то! До нее уже рукой подать… Луна разрыдалась от облегчения. Теперь совсем близко… Она вихрем промчалась через сад. Ледяной воздух обжигал легкие. Она что было сил толкнула дверь и некоторое время еще билась в нее, пока не вспомнила, что заперла ее изнутри на засов и вышла из дома через кладовую и черный ход. Обежав дом кругом, она влетела в кладовую, так хлопнув дверью, что на полках зазвенели банки и горшки, и бросилась к очагу. Рывком распахнув дверцы шкафчика, она выхватила оттуда барабан…
И увидела, как за окном над горами мелькнул самый краешек садящегося солнца. Тонкий последний лучик. Она успела! И когда солнце исчезло — словно желтый змеиный глаз под опустившимся веком, — она ударила в барабан.
Но удара не услышала.
Она оторопело посмотрела на барабан, на палочку, на собственные руки… Наверное, она все-таки промахнулась… Да, промахнулась. И она снова с силой ударила в барабан. Звука не было, она словно ударила одним мотком шерсти о другой. Ничего похожего на звонкий стук дятла по дереву! Она вообще ничего не услышала. Но отлично почувствовала, как палочка ударила по поверхности барабана. И собственными глазами видела это! Что же, что она сделала не так?
И постепенно в памяти ее всплыли слова Старой Совы: «Когда я не смогуего услышать, и сам барабан смолкнет навсегда».
Юной Луне и раньше всегда казалось, что услышать голос этого барабана издали очень трудно. Но прежде он никогда не молчал!
— Пожалуйста, дай мне знать, если ты не можешь его услышать! — в ужасе молила она.
И вспомнила вдруг: что-то такое еще говорила Старая Сова перед уходом… Что-то насчет возможности доказать недоказуемое… Доказать то, чего не существует… Насчет способов, с помощью которых можно доказать,
Если он, например, умер. Если от него остался лишь прах. Земля в земле.
И раз Старая Сова не может теперь услышать голос своего барабана, то она, вполне возможно, последовала за принцем даже туда, во владения Повелителя камней!
Юная Луна хотела было еще раз ударить в барабан; она уже представляла себе, как делает это, как бьет в барабан до тех пор, пока он наконец не зазвучит или… не треснет! И знала, что тогда будет долго-долго плакать, кричать, бить посуду, ломать все вокруг, а потом рухнет без сил на пол, чувствуя себя жалкой, бездарной, потерянной…
Однако она не стала ничего этого делать. Просто села у стола, держа барабан на коленях, и стала смотреть, как тьма просачивается в комнату, постепенно ее наполняя. Печаль и отчаяние волнами поднимались и опадали в ее душе в каком-то замедленном ритме. Когда отчаяние доходило до предела, она действительно вполне готова была разрыдаться, закричать, отшвырнуть от себя барабан… Но затем волна горя потихоньку отступала, и она принималась думать: «Нет, я могу, я должна с этим справиться!», а потом вновь начинался прилив отчаяния.
Юная Луна решила, что ничего не будет предпринимать, пока не придумает какой-нибудь выход. Она, конечно, могла бы просто сидеть вот так и ждать, пока пауки не оплели бы ее с ног до головы белесой паутиной. Но зачем? Нет, она должна непременно придумать что-нибудь получше, чем бессмысленно рыдать и бить посуду!
Барабанная палочка с кожаным наконечником врезалась ей в стиснутую ладонь. В слабом свете едва тлевшего огня в очаге деревянный барабан, обтянутый мягкой кожей, казался каким-то непонятным серым предметом у нее на коленях. Почему чары Старой Совы покинули этот барабан, лишив его голоса? Чей голос сможет долететь до нее теперь?
И Юная Луна тут же с изумлением подумала: конечно же, голос великой Прародительницы!
Нет, она не сможет, она никогда еще сама не пробовала обращаться к Прародительнице… Да и как ей сейчас отправиться в столь дальнее странствие — ведь тогда дома не останется никого, кто вместо нее смог бы позвать Старую Сову, ударить в ее барабан… Кроме того, она может запросто заблудиться в тех далеких краях, пропасть навсегда, скитаясь меж спутанных корней деревьев, растущих в лесу Прародительницы…
Однако она встала и на негнущихся ногах пошла в кладовую. Там она взяла немного древесного угля, сухого мирта и кедрового масла. Налила в деревянную чашу яблочного вина и бросила туда семечко плюща. Все эти действия были ей хорошо знакомы. Она не раз совершала их по просьбе Старой Совы. Затем она сняла шкуру черной овцы, висевшую на стене у двери, разложила ее на полу, а рядом поставила чаши с вином и благовониями — вино с восточной стороны, а древесный уголь и мирт с южной. Пришлось сходить в кладовую еще раз и принести соль и маленький ножик с костяной ручкой — горстку соли, то есть «землю», она положила с северной стороны, а нож, то есть «воздух», с западной.