Дорога Короля
Шрифт:
Целый день я чинил их башмаки, ломая голову над тем, как же нам спастись. Но каждый раз для осуществления очередного пришедшего мне в голову плана требовались какие-то особые умения, которыми никто из нас не обладал. Некоторые же идеи сразу отметал я сам: они либо никуда не годились, либо для их осуществления потребовались бы долгие годы, либо воплощение подобной идеи в жизнь неизбежно привело бы к чьей-нибудь гибели. Эх, да что там говорить! Далеко не все мы годились даже для первого моего плана — с бродячими артистами!
Позднее, когда меня снова привели в камеру, там уже
Не успели мы с Тинвир сказать друг другу и двух слов, как загремел засов, дверь распахнулась, и влетела Фиц. Не успев приземлиться, она сразу же устремилась ко мне и чмокнула меня в щеку.
И как только дверь закрылась, сообщила:
— Я там, наверху, с коврами поговорила! Они помогут осуществить твой план!
Мой план? Поговорила с коврами? Да эта крошка просто спятила! Видимо, гнетущее воздействие обстоятельств… Я вопросительно посмотрел на Тинвир. Но она с недоуменным выражением пожала плечами.
— Как ты провел день, дорогой? — тоном законной супруги осведомилась Фиц, заглядывая мне в лицо.
Я горестно вздохнул.
— В том, что касается подготовки к побегу, не слишком результативно. Правда, мне удалось стащить вот это… — И я вытащил из-под фартука сапожное шило.
Фиц даже взвизгнула от восторга и тут же его схватила.
— Ой, ну до чего ж ты умный! — Она снова чмокнула меня в щеку. — Этой штукой на редкость удобно будет распускать кайму на коврах!
Снова загремел засов. Фиц едва успела спрятать шило, когда на пороге появились стражники-гоблиноиды и швырнули в темницу Рафферти.
Черт побери! Он был мертвецки пьян и снова распевал про танцующих голышом фей!
Гоблиноиды уже запирали дверь, когда снаружи раздался вопль и в камеру влетел хнычущий Марли. С головы до ног покрытый человеческими испражнениями. Беднягу явно заставили чистить нужники.
— Тысяча чертей! Ну что за дыра! — прорычал я, оттаскивая Рафферти в угол и укладывая на более или менее сухую солому.
— И ты даже представить себе не можешь, насколько здесь ужасно, — промолвила Тинвир. — Мы с Руфусом ловили крыс на втором этаже. Там все помещения забиты нарами — в два, а то и в три этажа. И на этих нарах — люди; они курят опиум, нюхают кокаин, втыкают себе в вены иголки, глотают какие-то пилюли… А потом мешком валятся на грязные простыни и улыбаются совершенно идиотской счастливой улыбкой, и безумные глаза их ничего не видят вокруг, а их души, словно лишенные якоря суда, блуждают среди каких-то райских видений… Служители, видимо более крепкие, молча бродят среди этих полутрупов, с готовностью подавая им наркотики, с помощью которых те пытаются удовлетворить свою неутолимую жажду…
И туда все время заходят новые клиенты! Эти пропащие, шаркая ногами, ищут свободное ложе, словно не видя или не желая видеть тех, кто уже совсем потерял себя и, весь дрожа, вымаливает еще порцию какой-нибудь дряни, готовый ради этого на все; или тех, кто умирает в бреду, потому что предпочел наркотики нормальной пище и всему остальному на свете…
Ах, что за глупцы! Как бездарно они утратили собственное «я», когда впервые переступили
Выслушав рассказ Тинвир, Фиц поежилась и сказала:
— Ох, как все это страшно! Но там, где побывала я, тоже не лучше.
Меня заставили прислуживать на втором этаже в так называемых комнатах Запретных Иллюзий.
Этих комнат там пять, и каждая застлана пушистым ковром, на котором разбросано множество шелковых подушек. Люди входят туда, раздеваются догола — как женщины, так и мужчины — и ложатся на атласные простыни, которые я и обязана была им подавать.
Войдя туда, человек начинает медленно терять сознание, опутанный паутиной чар. Перед глазами у него плывет туман, они сами собой закрываются, но веки подрагивают и трепещут — их тревожат видения. Изо рта у такого человека начинает течь слюна, дыхание становится тяжелым, одышливым, пот покрывает все его тело, и оно становится мокрым и скользким. Вскоре на лице его появляется гримаса, свидетельствующая о достигнутом экстазе; он весь напрягается, по телу его пробегают судороги, а потом он как-то сразу весь раскисает, точно медуза, и полностью теряет сознание. Ох, Борк! Некоторые из этих несчастных совершенно теряли контроль над собственным телом, и мне вместе с другими слугами приходилось убирать за ними всякую мерзость!..
Те слуги, кто давно здесь работает, говорят, что ищущие запретных иллюзий — все равно что наркоманы. Они тоже постепенно утрачивают интерес к реальной жизни, становятся ко всему равнодушными, совершают всякие бездумные поступки. Единственная радость для них — вновь оказаться среди шелковых подушек на шелковой простыне в застланной пушистым ковром запретной комнате «Желтого мака».
И знаешь, Борк, они ведь даже не понимают, что с ними в действительности здесь происходит! Я думаю, это потому, что они лишены волшебного зрения. Но я уже успела увидеть, как быстро разрушается сама их душа. В обмен на эти проклятые иллюзии они по кусочку отдают свою душу, пока внутри у них не остается одна пустота. Всего несколько визитов в «Желтый мак», и демон, пойманный в ловушку пушистого ковра, о котором так грезят эти несчастные, сожрет их изнутри, и тогда…
Рафферти приподнялся, и его начало выворачивать наизнанку. Марли, постанывая и подвывая, пополз к нему, таща за собой ведро. Он явно был намерен убрать блевотину хотя бы и голыми руками, но мы с Тинвир остановили его. Я отвел гнома в его уголок, но он никак не мог успокоиться: смотрел на нас невидящими глазами и все время плакал, бедняга. Тому, что хозяева «Желтого мака» сотворили с Марли, поистине нет прощения!
Но я никак не мог отогнать от себя мысли о том, что Фиц и Тинвир видели наверху. И я был уверен: когда-нибудь этот Хассан и его приспешники непременно расплатятся за свои преступления!
Однако меня просто в ярость приводила столь очевидная глупость тех, кто позволяет себе стать зависимым от подобной дряни, будь то наркотики, иллюзии, трубка с опиумом или что угодно другое. И ведь это не только люди. Я видел здесь представителей самых разных народов: гоблинов, хоббитов, варроу, да и брауни тоже… Даже эльфов!
Я глянул на Марли. Гном, весь дрожа, по-прежнему плакал у себя в углу. Черт побери! Нам и в самом деле совершенно необходимо поскорее выбраться из этой проклятой дыры!