Дорога Короля
Шрифт:
Не желая возражать старику, Квелдальф скромно потупился и умолк. Он обратился с молитвой к Фаосу не ради того, чтобы добрый бог чем-то помог ему; скорее, ему необходимо было еще раз вспомнить о том, кем он сам пожелал стать, и обрести необходимую опору в том мире, где такая опора нужна была ему не меньше, чем нужен моряку, выброшенному в море во время кораблекрушения, хоть какой-нибудь обломок дерева, способный удержать его на поверхности бушующих волн.
Хотя он вот уже более двух десятков лет не ступал на земли халогов, все вокруг казалось ему удивительно знакомым. И это неожиданное ощущение просто поразило его. Знакомы были и эти отвесные скалы, круто вздымавшиеся
Но теперь он давно уже стал взрослым мужчиной. Увезенный вайдессами в качестве военного трофея, он долго жил в больших городах Империи — в золотой Скопенцане и в самой столице — и постепенно дорос до звания жреца. И теперь смотрел вокруг глазами человека, которому гораздо ближе совсем иной мир, дарованный ему в далеком детстве.
— Они так бедны! — прошептал он.
На полях вокруг храбро зеленели довольно густые всходы ячменя и бобов, но до чего же узенькими и жалкими были эти полоски земли! Да и сами всходы, по вайдесским меркам, были чересчур низкорослыми. Под улыбчивым южным солнцем в наиболее удачно расположенных провинциях Империи собирали по два урожая в год. А здесь, на севере, даже и один-то урожай собрать далеко не всегда было возможно.
Здешние коровы показались Квелдальфу мелкими, свиньи — тощими; только овцы выглядели здоровыми, упитанными и были покрыты отличной густой шерстью, как и помнилось ему с детства. Да, в этих краях всегда нужны хорошая теплая шерсть и шкуры, ибо лишь они способны спасти от зимних холодов.
Даже Большой дом был скорее домом из его детских воспоминаний, а не таким, каким он ожидал увидеть жилище вождя. Причем здешний вождь был гораздо богаче отца Квелдальфа; о таком богатстве его отец даже и мечтать не мог. И дом у этого вождя был больше и прочнее того, откуда Квелдальф в панике бежал, когда его подожгли имперские воины, — из носу у него тогда текло, в горле першило от дыма… И все же даже этот богатый и прочный Большой дом казался всего лишь жалкой землянкой по сравнению с прекрасными домами и дворцами Скопенцаны, не говоря уж о вайдесской столице.
Наконец вождь халогов, тяжело ступая, подошел к ним почти вплотную. Это был широкоплечий мужчина огромного роста и такой же светловолосый, светлокожий и светлоглазый, как Квелдальф. Массивная золотая застежка, скреплявшая его плащ у горла, свидетельствовала о его высоком положении в обществе, однако грубошерстные штаны пузырились на коленях и были покрыты грязными пятнами — возможно, вследствие работы в поле, но, скорее, просто из-за того, что в Большом доме полы были земляные.
Вспоминая, как трещало в огне имущество его отца, Квелдальф заметил, что глаза у вождя все в красных прожилках, а в морщины на лбу навечно въелась сажа: халоги умели строить настоящие печи, но зимой предпочитали все же топить «по-черному», не позволяя драгоценному теплу улетать в трубу.
Вождь остановился шагах в пяти от жрецов и с минуту изучающе смотрел на них. Затем промолвил:
— Вы зачем сюда явились? Ведь вас, кажется, здесь не жалуют!
Его глубокий размеренный голос и звучные суровые слова знакомой речи заставили Квелдальфа вздрогнуть.
Лишь заслышав голос вождя, Квелдальф почувствовал, как сжалось у него сердце, как вся его душа рванулась навстречу этому человеку, желая ответить, желая произнести слова родного языка, но делать этого сейчас ему не подобало, и он скромно потупился.
Вождю ответил Тзумас, самый старший из них и отличавшийся наибольшей святостью.
— Мы прибыли сюда, — начал он на языке халогов, — чтобы поведать вашему народу о добром боге Фаосе, о милосердном и великодушном правителе Вселенной, которого и вы должны почитать, если хотите спасти свои души.
— Только этого нам и не хватало! — проворчал вождь и, удивленно приподняв соломенную бровь, вдруг заметил по-вайдесски: — Многие халоги знают ваш язык, но мало кто из южан потрудился выучить наш!
Квелдальф услышал, как Нифон у него за спиной тихонько подтолкнул Антиласа и прошептал:
— Еще бы! Мало кому из вайдессов захотелось бы тратить время на изучение какого-то варварского наречия!
Антилас в ответ пробурчал нечто одобрительное. И хотя вождь халогов этих слов расслышать никак не мог, Квелдальф все же нахмурился. А ведь Нифон, в общем-то, был прав: только прямой указ патриарха смог заставить этих троих изучать язык и обычаи халогов. Большая часть вайдессов полагала, что те народы, что не желают жить по их законам, не стоят того, чтобы беспокоиться об их спасении.
А вождь халогов продолжал — причем по-прежнему на вайдесском:
— Сдается мне, что нашему языку вас научила вон та подсадная утка. — Он перевел взгляд на Квелдальфа и заговорил уже на языке халогов: — Кто ты такой и каким образом оказался среди прибывших сюда южан?
— С твоего разрешения, святой отец, я отвечу? — шепотом спросил Квелдальф у Тзумаса, который лишь молча склонил голову в знак согласия. Лишь после этого Квелдальф наконец позволил себе обратиться к вождю: — Мое имя — Квелдальф. Я служу богу Фаосу, как и все остальные.
— Нет! Не «как все остальные», слава богам! — рассвирепел халог. — И что это за имя такое — Квелдальф? Ты что же, раб или женщина, что не имеешь ни второго имени, данного тебе во время обряда посвящения, ни имени отца, которое должен называть вместе со своим собственным? — Он стукнул себя в грудь здоровенным кулаком. — Вот я, например, Скэтваль Быстрый, или Скэтваль, сын Рауда.
— Честь и уважение тебе и твоему семейству, о Скэтваль Быстрый, — поклонился ему Квелдальф. — Ну а я зовусь просто Квелдальф. И этого достаточно. Если тебе угодно так считать, то я действительно раб. Только рабом я стал по собственному желанию — рабом доброго бога Фаоса. Как и все остальные его жрецы. У нас нет никаких иных имен и званий, да они нам и не нужны.
— Ты сам… по собственной воле стал рабом? — Скэтваль невольно выхватил меч из ножен. — И явился сюда, желая сделать рабами свободных халогов?
— Не просто рабами. А рабами доброго бога. Да, я прибыл сюда за этим.
Квелдальф понимал, что смерть стоит совсем рядом с ним. У халогов не было рабов, а вот у вайдессов и рабство, и работорговля процветали. И Квелдальф был самым обыкновенным рабом, пока его горячая и преданная любовь к Фаосу, о существовании которого он узнал уже в Империи, не привела к тому, что хозяин, человек добросердечный, набожный и благочестивый, освободил его и отдал служителям храма.