Дорога на Тмутаракань
Шрифт:
Темные глаза Микулы пристально смотрели вдаль, будто вновь возникло перед ними давнее прошлое.
– Давно это было, - медленно и негромко начал свой рассказ Микула.
Двадцать один год назад ватага русских витязей из Киева, Чернигова, Любеча и Новгорода решила поискать военной удачи в чужих землях. Князь Игорь в ту пору отправился с дружиной в поход на ромеев, а эта ватага двинулась на восток. В пути к ней пристало немало людей без роду-племени, больше всего - степняков, осевших на порубежных землях Руси. Было немного и варягов, любителей бродить по белу свету. На лодьях, захваченных
Хазары пропустили лодьи русичей в Джурджанское море, выговорив себе за это третью часть добычи, которую добудут витязи в южных землях. Предводитель ватаги Борич смело дал такое обещание - он рассчитывал возвращаться домой другим путем, через владения ясов.
В Итиль-реке к ватаге пристало немало русичей, живших здесь издавна. Борич закупил у хазар мечи и кольчуги, всех пришлых воинов вооружил. Под его началом было уже несколько тысяч человек, целая дружина.
Поплыли лодьи по Джурджанскому морю, взяв курс на полдень. То к берегу приставали, то к безлюдным островам, чтобы сделать передышку.
Дружина высадилась на берег в устье большой реки Куры. Здесь остались лодьи и с ними человек триста охранников. Остальные воины направились к богатому городу Бердаа, расположенному немного выше устья реки. Бердаа был жемчужиной Ширванского государства, слухи о его сокровищах доходили до Киева. Ширванский шах, прослышав о вторжении чужеземцев, поспешил им навстречу с большим отрядом. Мусульманские воины рассчитывали на легкую победу, но, несмотря на численное преимущество, были разбиты наголову пришедшей с севера дружиной. Русичи вошли в город и Борич объявил себя его правителем.
Этот витязь правил разумно и осторожно, не ущемляя прав жителей Бердаа, уважая их обычаи. Привыкшая за время похода беспрекословно подчиняться ему дружина строго выполняла приказы Борича, собирала дань: с богатых - большую, с бедных - малую. В городе было тихо и спокойно.
Несколько раз к Бердаа подступало войско шаха, но каждый раз ему приходилось отступать с тяжелыми потерями. Шах решил нанести удар русичам в спину. Его лазутчики под видом мирных жителей пробирались в город, тайно проносили оружие.
Восстание в городе началось неожиданно и нанесло серьезный урон русичам. Но дружина, хотя и понесла немалые потери, выстояла. Борич, однако, задумался: если так пойдет и дальше, то со временем у него не останется воинов. Пора забирать богатую добычу и отходить к берегу, где оставленная стража по-прежнему несла охрану лодий. Дружинники с ним согласились. Ночью без шума они покинули город.
Добравшись до лодий, Борич держал совет с дружиной: каким путем добираться домой? Как ни жаль было хазарам отдавать треть добычи, но большинство воинов высказалось за то, чтобы плыть отсюда к итилю - путь по суше мало был известен, да и много ли унесешь на своих плечах.
Земляки Микула и Мечник все время держались вместе - рядом сидели в лодье, когда плыли на юг, рядом стояли в бою, сражаясь с ширванцами, а при возвращении Борич назначил их десятниками и разлучил, рассадив по разным лодьям. Разыгравшаяся ночью буря разлучила их навсегда. Лодью, где плыл Микула, разбило, выбросило на камни. Тяжелые кольчуги потянули многих воинов на дно. Только двое - Микула и молодой варяг Лидул выбрались на берег.
– Выбрались все же...
– с облегчением вздохнул Чеглок, ловивший каждое слово рассказчика.
– Выбрались, - повторил старик, - да не в доброе время то случилось. Лодью-то разбило бурей под самым Семендером. Наскочила на нас, безоружных, хазарская стража и повязала...
– А потом что было?
– не выдержал Чеглок.
– Потом? Ведомо что: полон, неволя. Тот Лидул был горяч больно, кинулся как-то на хазарина, что доглядывал за нами, придушил. Ну, его сердечного, распяли на городских воротах, чтоб другим невольникам неповадно было. А я годов десять мыкался, пока не сбежал. Пристал к каравану чужеземному, с ним дошел до земли ясов, а там и до Тмутаракани добрался.
– Гляди ж ты!
– удивленно воскликнул Богдан.
– И со мною такое было.
– Долю нашу боги намечают, - с уверенностью сказал Микула.
– Мне сюда наметила попасть, Мечнику - другое. Он, значит, до родных краев добрался... Чтоб тут, около меня, голову сложить! Про него я теперь знаю, а вот Борич? Слыхал кто про него?
К огню подступил немолодой гридень Сварг.
– Борич, говоришь? Того, что на Бердаа ходил я видел. Он вернулся в Киев почти в одночасье с Игорем. Только князь с пустыми руками пришел с-под Царьграда, а Борич вернулся с богатой добычей. От Днепра до ворот киевских устлал дорогу аксамитами, парчой и шелками. За то и прозвали тот ввоз Боричевым.
– Вот оно что!
У Сварга и Микулы нашлись общие знакомые, они вспомнили былое. Появилась корчага с добрым тмутараканским вином. Пошла в ход рыба, умлевшая в горячих углях костра, свежий хлеб, выпеченный из пшеницы нынешнего урожая. Молодые гридни охотно присоединились к бывалым воинам. Пошел по кругу турий рог, отделанный серебром, - вместительная походная чарка, отыскавшаяся в торбе у Сварга.
В Тмутаракани, стал примечать Богдан, будто притомились гридни, не так справно службу несут, как прежде. "Неужто и я такой стал?
– задумался он.
– Или это кажется только?" Нет, это ему не казалось. Гридни ходили какие-то хмурые, а смерды, взятые князем на войну, и вовсе постыли в ратном деле. Им уже родные избы во снах видятся, днем и ночью их тоска по родным местах гложет.
Одного ратника повстречал Богдан у торжища - шел тот навеселе, отведав, видать, вина или меду здешнего.
– Пошто ходишь не оружно?
– загородил сотник дорогу воину.
– Где меч, лук твой где? Забыл, что ты в княжьей дружине?
Ратник - он был и без шелома - тряхнул кудлатой гривой, прищурился зло:
– А ты кто таков? Посторонись!
– Я - сотник над княжьими гриднями...
– Пес ты княжий, вот кто! За нашими спинами воюешь.
Богдан побагровел от гнева, рука его помимо воли потянулась к мечу. Еще немного - и он снес бы голову дерзкому смерду. Смерду... А сам-то он кто? Кем он был до той поры, пока удача не подняла его на гребень судьбы? "Эх, занесся ты, Богдан!
– будто послышался ему голос покойного отца Ратши.
– Высоко поднялся, земли под ногами не видишь. А от нее, земли, силу свою простой люд берет. И еще от того, что каждый один другому опора..."