Дорога навстречу вечернему солнцу
Шрифт:
Вот, умер. Дом сначала как бы умер вместе с ним, притих, окна чёрные. Потом понемногу стал оживать, и стали загораться окна, которые раньше никогда не светились. А вчера приехала машина. Встала недалеко от особняка. Выходит… хозяин, в своей рыжей куртке, в кепке той же. В руках пакетик прозрачный, в нём – мясо-кости какие-то. Зашёл привычно в двери, даже не позвонил. Мне из окна видно – ходит, кормит собаку. Потом по ограде бродил. Я вишу на подоконнике, наблюдаю, в голове и душе ступор какой-то.
Тут из нашего подъезда
Хватаю телефон, звоню.
– Привет! Ты с кем поздоровалась, когда вышла из дома?
– А это Геннадий.
– Кто это?
– Брат Натальи, хозяйки дома.
– А я думала, что это сам хозяин, я его часто видела, в магазин ходил…
– Нет, хозяин по магазинам не ходил, он на тонированной машине под охраной ездил всегда. А Гена – вот тот да… Симпатичный мужчина такой.
Дальше я уж её и не слушала. Надо же, брат… А я уж засомневалась в своём рассудке. Покойник приехал… Собаку покормить…
Не так их и много
Однажды под Новый год мы с подругой поехали из посёлка в город, покупать подарки. Было это давным-давно, я была молоденькой незамужней учительницей, а подруга моя – матерью двоих детей, и она опекала меня, совсем по-матерински.
Зашли в городе в магазин "Сувениры", и приглядела я гирлянду с разноцветными лампочками-льдинками. Стою у прилавка, а на меня очередь напирает, давит, я аж в витрину вцепилась, чтобы не упасть.
И вдруг – рывок, и я стою посередине магазина, сердитая подруга рядом, и вокруг – никого. Впрочем, сердится спутница моя не на меня, а на круглую низенькую женщину в чёрной шубке, которая торопливо выкатывается из магазина.
А толпа-то где, что напирала на меня? И как я тут оказалась?
– Стоишь ты у прилавка, – объясняет подруга, – а эта в шубе подходит к тебе и начинает наваливаться на тебя, теснить, а тем временем руку в твою сумочку просовывает. Я как это увидела, схватила за руку и отдёрнула от прилавка. А эта мигом ретировалась.
Гирлянды мы обе купили. И вроде бы и вспоминать нечего, подумаешь – какая-то воровка пыталась кошелёк вытащить. Я не о том.
Иногда проблемы окружат со всех сторон, начинают давить, света белого не видишь. А на самом деле не так уж их и много. Обычно какая-то одна душу стиснет, а впечатление такое, что на тебя весь мир ополчился. Или тягота непонятная нападёт, беспросветная, бесовская. Начинаешь молиться, и р-раз, вытаскивает Господь из тесноты и уныния.
Жемчужина
Знаете, как образуются жемчужины? В раковину к моллюску попадает песчинка. И, чтобы не царапала, не мешалась, моллюск начинает окутывать, обволакивать её жемчугом.
И
Так вот и у нас. Если в душе появилась обида на человека, которая царапает душу, то её нужно обволакивать молитвами за этого человека.
Непременно произойдёт чудо. Вместо болезненных касаний будет красота и радость.
Молитесь за врагов ваших, и вы начнёте их любить.
Имена их будут жемчужно светиться в тайниках ваших душ.
Сказочка
Спряталась Душа человечья в глубокой пещере. Кто уж её туда загнал, о том сказочка умалчивает. А вот что дальше было.
Пришел к ней Искуситель. Райской птичкой называл, зайчиком, семицветиком… Сладкие песни пел, околдовывал, завораживал, шелка стелил, яства ставил. А не вышла к нему она. Увидела, так сказать, скрытое намерение…
Явился Воитель. Голодом пугал, пытками стращал, доспехами сверкал, цепями гремел. Не выползла она пощады просить.
Мыслитель пожаловал. Речи умные толкал, доводы приводил, увещевал, стыдил, уговаривал. Напрасно. Обозвал «безмозглой», да прочь пошёл.
Пришла Любовь. Слова не сказала. Сияла, свет дарила, ничего взамен не требовала – ни внимания, ни ответного тепла. И выползла Душа из пещеры, осмотрелась опасливо. Никто ее не принуждает, не мучает, не смеётся над ней. Крылышки расправила, вздохнула всей грудью…
Полетела Любовь, и Душа за нею…
А Искуситель, Воитель и Мыслитель пошли другие души искать. С этой им уже не сладить. Она, ишь, только на Любовь откликается.
Алыгджер
Самолет
В этот день тофалары (название коренного народа Южной Сибири) с раннего утра сидят в аэропорту. Ждут самолет с ценным грузом – водкой. Тофы смотрят на вершины гор, щуря и без того узкие глаза.
Горы далеко, но такие высокие, что кажется – они со всех сторон обступили маленький аэродром. Взгляды скользят по сизой щетине лесов, мшисто-серым скалам и упираются в голубое небо. Вот-вот появится серебристый крестик и послышится долгожданный рокот…
Вышел начальник аэропорта, толстый русский мужчина. Обвел взглядом летное поле в пучках жухлой травы, длинную изгородь из березовых жердей, красно-белые флажки, мужиков, сидящих на бревнышке у изгороди… Тофы нервно поежились. Ничего не сказал, ушел к себе.
У него в здании аэропорта свой кабинет, с полированным столом и мягким креслом, картой на стене. В зале ожидания, уютном и теплом, стоят разлапистые листья в кадках. Там на скамейках маются один-два пассажира. Можно было бы зайти, посидеть, но боязно – вдруг начальник заругается. Были бы они пассажиры – другое дело. Тогда все законно: билет, чистая одежда, сумка или рюкзак. … Сразу видно – человек в город собрался…