Дорога огня. Том I. По ту сторону
Шрифт:
– Расскажи мне, милая, кто играл в кладовке? Кто играл в кладовке? Кто? Кто? Ктоо? – искаженный мамин голос. Мне было лет семь. За узкой дверью в конце коридора кладовку перевернули вверх дном. Мама хотела, чтобы я убрала за собой, но я отказывалась зайти туда. Не я распотрошила полки. Я царапала шрам, кричала и плакала, чтобы не слышать переходящего в хрип:
– Кто?! Кто?! Ктоооо?! …
А теперь смаргиваю воспоминание и говорю идущему рядом Наасу:
– Они никогда мне не нравились. Твари.
– Ты думала, они
– Разве не убьют?
– Мало кто рискнет. Они ведь жаждут не смерти, а избавления от страха. Но твари и есть страх, поэтому выход один. Но кто готов в такое поверить?
– Тогда они… – становится светлее. Наас замедляет шаг:
– Дразнятся. Играют с огнем – буквально. Твари почти все тупые. Вроде животных. Скорее чувствуют, чем соображают, что маги огня – их единственная надежда. Поэтому отираются рядом и ждут: вдруг тебе надоест, и ты выкинешь что-нибудь, что решит их проблемы наилучшим образом, – он понижает голос. – Вон Айяка. Будь растерянной и милой. Безобидной.
– С оберегом я и безо… – шиплю в ответ.
– По-прежнему маг огня, – обрывает Наас. – В Университете это считается немногим лучше тварей. Почти все думают, что ученые пытаются помочь нам освоить свою силу. Что именно наша магия сводит с ума, заставляя поджигать, разрушать, убивать… а вовсе не ритуалы Хайме. Понимаешь? Для них ты чудовище. Тебя будут сторониться, несмотря на оберег. Вчера не заметила? Айяка еле согласилась, так что давай, прибавь очарования, – последнее он выталкивает сквозь зубы: в паре метров, переминаясь с ноги на ногу, стоит девушка, которой нравится Тони. За ее спиной – трансформаторная станция, одинокий фонарь над ржавой дверью.
– Айяка Корнелиус, – протягивает узкую ладонь. Тонкая и невысокая, немного младше меня. Округлые, словно удивленные, темные глаза. Тонкий нос и красиво очерченные губы. Чуть вьющиеся черные волосы заколоты за ушами, длинные пряди разметались по синей ткани легкого пальто. Клонится вправо из-за тяжелой даже на вид сумки, прижимает к груди листок с печатями – наш пропуск в святая святых.
– Зарин Аваддон – неловко усмехаюсь. Она тоже:
– Сложно привыкнуть, да? Я около месяца не могла.
– У тебя красивое имя, – женское, женственное. Айяка смеется и отвечает, что ей выпал Айякс, но при регистрации описались:
– Повезло. Мне так гораздо больше нравится. Обычно тут строго: что попалось, с тем и живешь. Но в моем случае ничего не заметили, а я промолчала, – красивая и милая, Наас верно заметил. А еще неглупая. Парень, украдкой осматриваясь, молчит. Ничем не напоминает вчерашнего себя: солнечного, горячего. Пламенного. Страх превратил его в тень – вроде моей, что вдруг вытягивается и гнется.
– Пойдем? – голос звенит. Айяка вцепляется в шарф на горле, напряженно застывает. Твари ведь не могут пробраться в Университет, правда? Не должны, зачем же тогда барьеры! Мне показалось – с усилием разжимаю кулак. Расцарапанный шрам горит от боли.
– Да… – Наас трясет головой, подталкивает вперед.
Девушка спешит ко входу в станцию, опускается на колени и просовывает бумажку в решетку вентиляции. Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох. Щелкает замок.
Внутри – свет из ниоткуда, лифт и забранная решетками лестница. Бумага исчезла. Отсекая ночь, с грохотом закрывается дверь. Наас дергано оборачивается.
– Лифт только для Совета, поэтому нам сюда, – Айяка нарушает тишину. Прикладывает ладонь к металлической пластине с полустершимися знаками. Взвизгнув, решетка отворяется. Узкие ступеньки закручиваются винтом и гулко отвечают на каждый шаг, белесая взвесь в воздухе щекочет ноздри. Сзади громко чихает Наас. Провожу по рыжей стене – ледяная, пачкается ржавчиной. Размытый свет не позволяет увидеть, где кончается спуск.
– Тут недалеко, – будто читая мои мысли, говорит девушка, указывает на звездчатую трещину у перил. – Мой ориентир.
– Ты часто здесь бываешь? – спрашиваю, чтобы завязать разговор. Наас одобрительно хлопает по плечу.
– Да, я учусь во втором блоке… это ученые, – оглянувшись, поясняет она. – Помогаю профессору Перье. Он часто просит найти и скопировать информацию из архива, чтобы не отвлекаться от экспериментов. Многие опыты требуют постоянного участия… – Айяка цепляется за предложенную тему, и мне остается лишь заинтересованно поддакивать в паузах, считая пролеты. К нижней площадке я узнаю, что девушка занимается биологией магических существ. Ищет связь между организмом и волшебством. Надеется вскоре получить должность лаборанта:
– У профессора Хайме освободилось место! Мои шансы довольно высоки. Пусть это другая кафедра, но, говорят, они работают над чем-то грандиозным. И очень продвинулись в изучении темной магии за последние годы, – тихо щебечет волшебница, задевая объемной сумкой несущий столб. – Ты скоро будешь знать больше меня в этом вопросе. Но всегда лучше подготовиться заранее, верно? – короткий взгляд через плечо говорит яснее всяких слов.
Быть может, она согласилась провести меня не только из-за Тони.
У последней ступеньки нас встречает мерцанием мелкое, почти без просветов, кружево заклинаний. Защитное поле покрывает даже потолок. В кармане вспыхивает болью монета. Оттянув штанину, отшатываюсь от ложащейся на кожу магии.
– Не бойся, иди, – ладонь Нааса упирается между лопаток. Надменная улыбка лощеного профессора Хайме горит в памяти вместе с обещанием: не убегать. Зажмуриваюсь. Барьер ощущается дуновением ветра. Не замечая одежду, пробегает с ног до головы. Я чувствую себя голой, лишь монета выплавляется клеймом на бедре. Стиснув зубы, выныриваю на другой стороне.