Дорога стального цвета
Шрифт:
Опасливо поглядывая на провод, Зуб уселся на краю крыши, подставив спину холодному ветру. Первым делом он скинул с ноги ботинок и присвистнул. Распухшая ступня, особенно пятка, была усеяна крошечными, но глубокими дырочками, словно в нее пальнули мельчайшей дробью. Такого Зуб еще не видывал, и что делать с этим, не знал. «Ноги надо мыть перед сном, — с ухмылкой подумал он. — Теплой водой с детским мылом».
Надо бы проветрить ноги, подсушить, но бил такой лютый ветер, что сразу пришлось обуться. Ничего, не отвалятся за двое
Пока поезд подъезжал к Новосибирску, Зуб продрог до костей. Сибирь, она и есть Сибирь. Страшно подумать, что было бы, не обзаведись он телогрейкой. Везет ему, честное слово! Постоянно везет. И деньги, считай, не переводятся, и фуфайку раздобыл, и проехал вон сколько. От Новосибирска до Абакана — рукой подать, и двух суток езды, наверно, нет.
Перед вокзалом поезд пошел совсем тихо. Зуб оставил его с сожалением — хорошо все же вез. Когда спрыгнул на полотно, показалось, что под ногами горячие угли.
53
Новосибирский вокзал оказался настолько огромным, что Зуб засомневался, нужно ли было такой строить. Это какую же прорву кирпича в него ухнули? Разглядывая красиво расписанные стены и высокие своды, он чуть не заблудился в залах. В одном месте так шибануло в нос запахом борща, что Зуб остановился как вкопанный. В самом углу зала он увидел высокие столики. За ними стояли люди и хлебали борщ из блестящих железных мисок. Такие он видел в вагонах.
В животе зарычала какая-то неукротимая зверина. Подумалось, что человек к одному только не в состоянии притерпеться — к голоду. В вагоне он лежал и настойчиво уговаривал себя, что не хочет есть. Ну нисколечки! И, как ни странно, уговорил. Но стоило учуять борщ, как желудок стал мстить за такой подлый обман. Ведь последний раз Зуб ел в бригаде, с того времени прошло больше суток.
Смолотив полную миску борща, четыре или пять кусков хлеба, запив все это стаканом жидкого чая. Зуб начал понимать, что дальние дороги, трудные дороги имеют свой затаенный смысл: они учат ценить даже самые маленькие радости.
54
Поезда пришлось ждать до пяти утра. Последний абаканский ушел перед самым носом. Зуб уже подумывал, не оседлать ли ему товарняк. Но сделать это на крупной станции не так-то просто, он это знал. А если и сядешь, то он, глядишь, завезет к черту на кулички.
Сидя на диване в зале ожидания, Зуб заметил, что кое-кто из пассажиров косится в его сторону. Одна тетка даже переставила подальше от него чемодан, а сумку взяла на колени. Зуб хмыкнул и отвернулся от осторожной публики. Косые взгляды ему были не в новинку, но все равно обижали его и раздражали.
Неужели он так похож на жулика? Вот это его теперь больше беспокоило.
В туалетной
Зуб вздохнул и решил, что пусть голова держится так, как ей удобнее и пусть его считают кем угодно. Только бы доехать побыстрее. Все же он решил умыться. Однако холодная вода не смывала грязь и копоть дальней дороги. Рядом стоял мужчина и со старанием водил электробритвой по своим щекам. Понаблюдав за пареньком, он взял с полочки над раковиной свою мыльницу и молча протянул ему.
Лицо и руки посветлели, губы уже не черные. Зато на шее под гимнастеркой четко обозначилась граница грязи. Но делать нечего, не станешь ведь раздеваться тут до трусов.
Буфет с высокими столиками работал всю ночь. Он не давал Зубу покоя. Дело в том, что желудок поразительно быстро управился с борщом и снова требовал работы.
Устоять было трудно. Зуб решил, денег у него много, и незачем понапрасну мучить себя голодом. Хватит и на еду, и еще на автобус до Абакана останется. С такими мыслями он устроил себе настоящий пир: съел винегрет, запеченную котлету и выпил стакан молока. Все это удобно улеглось в животе вместе с тремя кусками хлеба. В кармане после такого пиршества оставалось четыре рубля двадцать копеек.
Что ни говори, началась для Юрия Зубарева развеселая, сытая жизнь. Хватит смотреть на мир голодными глазами и видеть только мрачные краски. Все-таки есть, есть у жизни розовые оттенки!
С таким настроением он разыскал свободное место, улегся на диван и малость подремал. И ему, может быть, успела присниться железная дорога стального цвета, плавно изгибающаяся по широкому полю розовых цветов. Любо мчаться по такой дороге, вдыхая розовый аромат цветов.
55
Посадку объявили, когда над домами, заслонившими горизонт, были лишь слабые намеки на рассвет. У Зуба посадка привычная — с противоположной стороны поезда. Выжидая поодаль, он с удовольствием отметил, что в начале поезда стоит тепловоз. Значит, не будет над головой страшного электропровода.
«Теперь все! — с радостью думал он, когда колеса сбивчиво заговорили на стыках. — Теперь я почти у дядьки».
Зуб сидел на крыше вагона. Ветер упруго бил в спину. Глядя на ночные огни, можно было представить себе контуры просторно раскинувшегося Новосибирска.. Они весело подмигивали «зайцу». Ни сырой холод, ни даже опухшие ноги не могли испортить ему настроение.