Дороги товарищей
Шрифт:
«Сомневаюсь!» — подумал Саша, а вслух сказал:
— С Юковым я учился много лет. Он — патриот!
— Продолжайте и не забывайте девушек, — переглянувшись с Нечаевым, проговорил Павел Андреевич.
Спокойный и неторопливый голос худощавого обезоружил Сашу. Павел Андреевич не зря наговаривал на Аркадия. У него были, конечно, свои соображения. Но какие, какие?..
Разговор о школьных товарищах Никитина длился еще полчаса, и все это время Саша думал об Аркадии. Судьба Юкова складывалась явно неудачно. Если все так решительно настроены
— Вот все! — перечислив почти весь свой класс и не забыв многих ребят и девушек из школы имени Макаренко, заключил Саша.
— Ну, спасибо! — Сергей Иванович протянул Саше руку. — У меня есть сведения, что истребительный батальон решено послать на строительство оборонительных укреплений в районе города Валдайска. Ты можешь не возвращаться в Белые Горки. Наш сегодняшний разговор — предварительный. Думаю, что немцы не прорвутся к нам. Ну, а если… тогда встретимся еще раз.
— Найдем время, — улыбнулся Павел Андреевич.
— От отца писем нет? — спросил Сергей Иванович.
— Не было…
— Бои трудные, писать некогда. Всего, Саша!
Никитин попрощался и вышел.
Сергей Иванович напомнил ему об отце. У Саши защемило сердце. Жив ли?..
Саша медленно спускался по лестнице. Он видел сейчас отца. Он видел его как наяву, как живого. Он даже ощущал стойкий свежий запах ремней его амуниции…
В каком месте, под каким городом сражается его танковая часть?
ТРИНАДЦАТАЯ КОМНАТА
Целиком поглощенный невеселыми думами об отце, Саша вышел на крыльцо горкома, и здесь, в самых дверях, его чуть не сшиб с ног Аркадий Юков. Аркадий налетел так неожиданно, что Саша отшатнулся и пробормотал:
— Осторожнее… что ты… в чем дело?
— Саша! Ты не знаешь, что случилось, Сашка?!
Лицо Юкова светилось восторгом, старая кепка была лихо сдвинута на затылок.
— Ты куда это летишь? — опомнился Саша. — И что в самом деле случилось?
— Уф! Сердце прыгает… как волчок! — воскликнул Аркадий. — Ты знаешь… история! Вызывают меня в Чесменск, в суд, как сказал Фоменко. Вот, думаю, история, черт бы ее побрал! Прибегаю домой, а мать говорит: приходил незнакомый парень, приказал, чтобы срочно шел… это я чтобы срочно шел… в горком партии, в комнату тринадцать. Ну, я прямо — р-раз… И сюда… Зачем меня вызывают, ты не знаешь?
«Что за чудеса?» — подумал Саша.
— Ты что молчишь? — Аркадий подозрительно глянул на Сашу. — Говори прямо!
— Не знаю зачем. Может, спросить о чем-нибудь хотят… Не знаю даже, что и предполагать…
— Ладно, сейчас скажут. Я побежал. Где эта тринадцатая комната?
— Не имею представления.
— Всего, Саша, я спешу!
Махнув Никитину рукой, Юков вбежал в вестибюль и растерянно оглянулся по сторонам.
—
— Мне? Да сам не знаю… Вот вызвали… в эту самую… в тринадцатую комнату.
— В тринадцатую? — переспросил дежурный. — Минуточку. — Он хотел поднять телефонную трубку, но замешкался, глядя куда-то мимо Аркадия.
Юков обернулся и увидел, что по широкой, покрытой ковровой дорожкой лестнице в вестибюль спускается худощавый человек в военной форме без знаков различия в петлицах.
Этот человек подошел ближе, и взгляд его настороженных глаз остановился на лице Аркадия.
— Юков? — спросил он.
Сорвав с головы кепку, Аркадий утвердительно кивнул.
— Пойдемте, — спокойно сказал худощавый и, не оглядываясь, зашагал вверх по лестнице.
Держа свою кепчонку за козырек, Аркадий поднялся на второй этаж. Здесь стояла тишина, лишь изредка мягко хлопали обитые войлоком и дерматином двери.
«Человек, видать, серьезный, шутки шутить не любит, — размышлял Аркадий. — Не какой-нибудь рядовой милиционер…»
Юков крепко сжал губы, нахмурился, кепчонку незаметно сунул в карман, застегнул пуговицу на рубашке: расхлябанность и всякие там легкомысленные улыбки тут не к месту. Строгость…
А худощавый, подведя Юкова к одной из дверей, постучал пальнем по табличке с цифрой 13 и сказал, по-домашнему улыбаясь:
— Кабинет, надо признаться, попался мне неудачный. Зловещая цифра, не люблю я ее. Как вы думаете, Юков?
— По-моему… предрассудки, — пробормотал Аркадий, пораженный легкомысленной улыбкой и еще тем, что худощавый говорит с ним о каких-то пустяках.
— Нет, все-таки я думаю сменить комнату, — продолжал худощавый. — Народные поверья, они, Юков, влияют на психологию людей.
Он открыл дверь, и Аркадий, вновь озадаченный словами худощавого, вошел в небольшую светлую комнату. Письменный стол, на котором не было никаких бумаг, сейф, несколько стульев и диван с аккуратно свернутым солдатским одеялом составляли всю обстановку комнаты. На белой стене, сбоку, висела политическая карта Советского Союза. Ничего, ничегошеньки страшного. Разве что сейф заключал в себе нечто такое, которое можно отнести к разряду таинственного…
Хозяин кабинета коротким жестом предложил Аркадию сесть и, наблюдая за каждым движением Юкова, протянул коробку папирос «Казбек». Юков отказался.
— Бросил, — скупо объяснил он.
Худощавый понимающе кивнул головой и достал из сейфа толстую папку.
— Вы догадываетесь, Юков, зачем вас вызвали? — спросил он, открывая папку. Теперь он не улыбался, ни одной веселой искорки не промелькнуло в его глазах.
— На фронт? — почти шепотом выговорил Юков, так и подавшись вперед.
— Вы хотели бы?
— Хоть сейчас!
— А если не на фронт, а труднее?
— Я согласен и труднее! Только чтоб врага бить!
Аркадий хотел потрясти сжатыми кулаками, но понял, что подобные жесты вряд ли уместны.