Дороги товарищей
Шрифт:
— Нет, — буркнул Аркадий. — Посмотрите вот… его. Медсестра склонилась над Костиком.
— Боже мой, какой молодой, красивый! — слезливо прошептала она, освещая тело карманным фонариком.
— Убит?! — испугался Аркадий.
— Лицо разбито. Больше ран нет.
Костик застонал.
— Лицо заживет, — безжалостно сказал Аркадий: — Голова бы цела была. Запишите адрес, сообщить надо… мать там у него, жена прокурора. Начальство все-таки! — усмехнулся Аркадий.
— Павловский? —
— Прохожий, — ответил Аркадий и пошел к вестибюлю, ощупывая волдыри на руках.
«Домой, спать, забыть!..» — думал он.
— Осторожнее, парень! — глухо сказал кто-то.
Аркадий резко остановился. Перед ним на разостланной простыне лежала Наташа Завязальская. Голова ее была разбита, рот открыт в последнем испуганном крике. Рядом с ней лежало двое парней, одного из них Аркадий знал: он учился в параллельном классе. Рядом на полу стоял, прикрытый листом бумаги, фонарь «летучая мышь».
— Что это? — прошептал Аркадий. — Когда их?..
— Не только их, — ответил глухой голос. — Десяти человек уже нету. Видишь? — И санитар, зажав в кулаке самокрутку, кивнул в сторону; там, в темноте, возвышались на полу темные бугорки.
Аркадий почувствовал, как горячий туман застилает ему глаза.
— Эх, ребятки! Дружки мои!.. — зашептал он. — Наташа! Ну, ничего! Ничего! Это пойдет в зачет фашистам, все пойдет в зачет! Заплатят они и по этому счету!
Пошатываясь, Аркадий нащупал дверь и вышел в зловещую темноту, пронизанную багровыми всплесками пожаров.
СМЯТЕНИЕ
Бомбардировка, во время которой пострадал госпиталь в школе, была последней. С этого часа над городом установилась тишина.
Женя вернулась из госпиталя часов в одиннадцать вечера. Девушка едва волочила ноги. Она готова была в любую минуту опуститься на тротуар, усыпанный битым стеклом, и уснуть.
Мария Ивановна ждала Женю на крыльце. Она услышала шаги дочери, с криком бросилась к ней, сжала в объятиях.
— Не отпущу, никуда больше не отпущу! — шептала она.
— Мама, я ужасно хочу спать, я сплю, — сказала Женя и, покачиваясь, пошла в дом.
— Ты сведешь меня в могилу, Евгения! Где ты шляешься? Что ты делаешь?
— Спать, спать хочу! — твердила Женя.
Но уснуть ей не удалось.
В комнате, утомленно сложив на коленях руки, сидела Людмила Лапчинская. Она вскочила, когда Женя вошла, обняла и расцеловала ее.
— Я тебя так ждала! Мама твоя ужасно волновалась, и я с ней тут поплакала.
— Что волноваться… вот я… пришла, — проговорила Женя. — Ты не видела Сашу Никитина?
Этот вопрос вырвался у нее неожиданно, и она поняла, что все время думала о Саше.
—
— Он вернулся? — быстро спросила Женя, с надеждой глядя на подругу.
Людмила сказала:
— Немцы взяли Валдайск. Все вернулись.
— Саша не вернулся. — Женя помедлила и добавила: — Не вернулся еще.
— Там была такая неразбериха, такая неразбериха, ты и представить себе не можешь! — Людмила обняла Женю, прижалась к ней. — Женька, милая, фашисты ведь в Чесменск идут! Может, завтра они будут здесь!..
— Нет, нет! — чуть не закричала Женя. — Они не будут… — Женя замолчала и потом неуверенно, обессиленно добавила: — Не должны быть здесь.
Гневно нахмуря брови, вошла Мария Ивановна.
— Никуда больше не пойдешь, ни-ку-да! Хватит! Не надо мне ни госпиталей, ни раненых, ни-че-го! Это нас не касается, ты меня поняла?
Женя отшатнулась от матери.
— Да ты что, мама… с ума сошла? Как это — нас не касается? Я вот завтра эвакуируюсь! — крикнула она.
— Ой, не надо, не надо ругаться! — взмолилась Людмила. — И так тошно… правда ведь?
— Людочка, да разве можно так… в такую пору… так возвращаться? — обратилась Мария Ивановна за поддержкой к Лапчинской. — Она меня всю страхом изморила. А теперь вот эвакуацией грозит. Куда же ты эвакуируешься? Никуда ты не эвакуируешься, так здесь и останешься. Все равно к осени наши придут.
— У меня к тебе дело, Женя, — зашептала Людмила, чувствуя, что семейный спор долго не прекратится, если не повернуть разговор на другую тему. — Не в вашем госпитале лежит Боря Щукин?
— Да, да. Ему сделали операцию.
— Операцию?! И как?
— Все хорошо. Великолепно! Борис уже ходит, не сегодня-завтра его выпишут.
Людмила облегченно вздохнула.
— Я так волновалась! — Она горячими пальцами сжала Жене руку. — Как бы мне с ним увидеться? Как это сделать?
— Приходи к школе, я вызову его, он ходячий.
Людмила, осчастливленная хорошей вестью, собралась было домой, но Мария Ивановна не отпустила ее. Она постелила ей на диване, рядом с кроватью Жени. Людмила попыталась шептаться с Женей. Та молчала.
— Спит, — вздохнула Людмила. — Устала, бедненькая.
Но Женя не спала. Она думала о завтрашнем дне. Может, действительно завтра придется эвакуироваться? А Саша? Так она и не увидит его?
Долго эти мысли не давали Жене уснуть.
Утром девушки вместе пошли в госпиталь. В липовой аллее валялись обломки двух грузовиков и зияли отвратительные воронки от бомб. Здесь они повстречались с Соней Компаниец. Она довольно холодно поздоровалась с Женей, подала руку Людмиле и прошла вперед.