Дороги вглубь
Шрифт:
– Чему же вы радуетесь?
– недоумевающе спросил Крымов.
Профессор усмехнулся и молча развел руками.
– Я знаю, почему мы не слышим радиопередачи с поверхности земли, - вставил Костя.
– Вы говорите, что воздух и земля становятся электропроводными. А всякий электропроводный материал экранирует радиоволны. Даже железные крыши зданий иногда мешают ультракоротковолновой связи.
– Вы правы!
– с торжеством в голосе сказал Толмазов.
– Чему же вы радуетесь?
– раздраженно повторил свой вопрос Крымов.
– Связь потеряна! Аккумуляторы разрядились... Значит, конструкция ни к черту! Я не предусмотрел надежной экранировки от этого излучения! Есть чему радоваться!
Толмазов, возбужденный и задыхающийся от волнения, подошел к Крымову и взял его под руку.
– Успокойтесь, Олег Николаевич, - заговорил он мягко.
– Сейчас я вам все объясню... Ваша машина работала и будет работать прекрасно. Это очень совершенный механизм. Радиоактивного излучения такой силы вы не могли предусмотреть... Чему я радуюсь? Да ведь объяснение одно: тут где-то вблизи находится огромная, неслыханная по своим размерам залежь урановой руды! Именно под влиянием ее излучения силовые аккумуляторы разрядились, вы понимаете! Залежь ценнейшей урановой руды! Двигатели ближайшего будущего, которые заменят паровые, бензиновые, нефтяные и прочие, будут работать на урановой руде, используя находящийся в ней огромный запас внутриатомной энергии.
– Позвольте, позвольте, - смущенно забормотал Крымов.
– Вы уверены, что тут находится урановая руда?
– Ну конечно! Притом в огромном количестве! Неслыханный запас! Мы должны обнаружить его!
– Протелеграфируйте, Костя, немедленно! Протелеграфируйте, - начал было Крымов и запнулся.
Ведь если радиоволны не доходят к ним с поверхности в результате высокой электропроводности земли, следовательно и их передача не слышна на поверхности. Напрасно они посылали из лодки радиограммы, информирующие о ходе работ.
Но что же им теперь делать? Могут ли они рисковать машиной и собственной жизнью, задерживаясь под землей? С другой стороны, они должны обогатить родину открытием нового мощного месторождения урановой руды!
– Второй раз попадем под землю не скоро, - задумчиво сказал Олег Николаевич.
– Машина потребует ремонта и переделок.
Наступила тягостная тишина. Шум нарушала только собака, продолжавшая бегать по кабине.
Решили еще раз проверить количество энергии. Чтобы прекратить разрядку аккумуляторов, убрали наружные провода. Люк тщательно завинтили, решено было открывать его только по мере надобности.
Крымов и его спутники вооружились геологическими молотками и пустились в путь. Нет, они не могли вернуться на поверхность, не определив размеров уранового месторождения...
Поиски производили торопливо. Нельзя было задерживаться ни одной лишней минуты. Падая от усталости, путешественники лазали по длинным подземным ходам.
Первые признаки необъяснимого беспокойства Джульбарса заметил профессор.
– Не находите ли вы, что наш четвероногий друг все чаще и чаще начинает ворчать и к чему-то прислушиваться!
– сказал он Косте.
– Да, пожалуй...
– ответил юноша.
– Что это значит?
Собака вдруг резко остановилась и ощетинила шерсть, уши ее насторожились. Послышалось глухое ворчание. При свете электрических фонариков было видно, что она дрожит.
– Что с тобой, Джульбарс?
– ласково спросил Костя.
Собака подошла к хозяину и испуганно стала жаться к его ногам.
В узком ущелье Толмазов обнаружил, наконец, первые пласты урановой руды. Черная, невзрачная на вид каменистая масса лежала широким слоем, дальше следовал другой слой. По мере углубления в узкий проход, становилось все более ясно, что запасы урановой руды в этом ущелье огромны. Итак, они добились своего. Можно было возвращаться к лодке. Костя принялся звать собаку.
Спустя некоторое время послышался отдаленный лай, гулко разносящийся по каменному проходу.
– Что-то случилось, - тревожно проговорил Уточкин, прислушиваясь к приближающемуся лаю.
– Что может случиться?
– откликнулся Крымов.
– Просто Джульбарсу надоело бродить с нами.
В это мгновение из бокового хода выскочил пес. Он бросился к Косте и, хватая его зубами за одежду, принялся с остервенением лаять. Прыгая и извиваясь, собака приглашала Костю следовать за собой.
Уточкин направил на нее луч фонаря. Собака была совершенно мокрая.
– Вода!
– закричал Костя.
– Товарищи, к нам приближается вода!
– Откуда?
– с тревогой спросил Толмазов.
– По-видимому, заграждение, которое устроил Костя при помощи взрыва, размыло водой, - взволнованно сказал Крымов.
– Не теряйте времени, друзья. Надо спешить к машине, - добавил он.
Маленькие фонтанирующие струйки, образовавшиеся после взрыва, делались все больше и больше. Вскоре они превратились в бурлящий поток. Вода хлынула в обмелевшее русло и бесконечные подземные галереи.
К лодке пришлось добираться по колено в воде. У самого корпуса механизма Крымов, помогавший идти профессору, ухватился за лестницу, поскользнулся и упал в воду, ударившись головой о стальное тело машины. Он с трудом поднялся по ступенькам и перешагнул через люк.
– Ничего...
– пробормотал Олег Николаевич, - пройдет.
Некоторое время спустя Костя наблюдал через стеклянный иллюминатор, как поднимается уровень воды.
– Обидно все-таки!
– произнес он, обращаясь к Толмазову.
– Да-а, очень обидно...
– согласился Георгий Степанович.
– Еще немного, и мы полностью закончили бы исследование залежи. Хотя картина и так ясна...
– Это само собой!
– продолжал Костя.
– Обидно еще и потому, что вода прорвала наше заграждение. Скажите, Георгий Степанович, а если бы заграждение не прорвалось, вода в реке Янгиер продолжала бы подниматься, вернулась бы в свое прежнее русло в пустыне?
– Это было бы возможно, если бы заграждение стояло длительное время. Хотя, постойте, постойте...