Дорогой ценой
Шрифт:
— Это так, но если я закажу для учеников костюмы, они будут лучше одеты, чем вы, пан Урзин.
— Только из-за этого меня никто-не примет за ученика — для этого я уже слишком стар.
— Это отговорка. Но почему вы так скупитесь для себя? Люди подумают, что вы так мало зарабатываете у пана Коримского, что не в состоянии даже прилично одеваться.
— Если это вас так беспокоит, дорогая тётя, — сказал молодой человек, приветливо улыбаясь, — то я ещё сегодня отдам свой выходной костюм погладить, и вы увидите, что он будет, как новый, потому что он сделан из хорошего сукна. Новый костюм я сейчас действительно не могу купить; да если бы и мог, я бы не хотел этото. Но раз мы уже говорим об одежде, вы не считаете, что у меня слишком мало белья?
— О нет, белья у вас достаточно, пан Урзин.
— Тем лучше!
— Но, пан Урзин, вы говорите, будто вы самый бедный человек.
А я однажды слышала, как пан Коримский сказал доктору Лермонтову, сколько он вам будет платить. Скоро уже четверть года, что вы здесь, вы получите заработанные деньги и тогда сможете приобрести всё необходимое.
Женщина ещё что-то хотела сказать, но вдруг замолкла. Ей показалось, что слова её больно задели молодого человека. Едва заметное выражение боли промелькнуло на его лице, но пани Прибовская это заметила. Она была рада, что пан Урзин начал другой разговор, и решила никогда больше не говорить с ним на эту тему.
Стук в дверь вскоре прервал их разговор.
— Это вы, Генрих? Скоро мы все соберёмся у пани Прибовской,
— приветствовал Урзин старшего ученика.
Улыбка осветила серьёзное лицо юноши.
— Я только хотел спросить пани Прибовскую, не знает ли она, где вы, пан Урзин.
— Ах, Генрих, оставьте пана Урзина! Он не успел ещё присесть, а вы его уже ищете.
— Дело зовёт, пани Прибовская. Мы получили несколько рецептов, и один из них я не могу разобрать.
— Мы скоро к вам придём, а пока до свидания!
Молодые люди отправились в лабораторию.
— Я вам ничего не буду подсказывать, Генрих. На моих глазах вы самостоятельно приготовите эти лекарства.
— А если я ошибусь, пан Урзин?
— Но ведь я буду следить за вами и, если надо, помогу.
Через полчаса всё было сделано. Юноша так старался, что ему даже стало жарко.
— Ну, вот и хорошо! — похвалил его Урзин. — Всё правильно сделали. Вам уже можно поручать самостоятельно готовить лекарства.
— О, конечно, если бы я знал, что вы рядом, я действовал бы увереннее.
— Со мной было то же самое. Вы удивляетесь? Не думайте, что я хоть один порошок от кашля делаю без надзора. Мой Господь стоит рядом со мной и вовремя поправляет меня. Всю ответственность я возлагаю на Него. Прежде, чем приступить к приготовлению лекарства, я предаю Ему мои руки, мою память, мой разум и всё моё внимание. Ему предаю я мои глаза, чтобы они хорошо видели весы, и мои руки, чтобы они не дрожали. Тогда я чувствуй себя уверенно.
Под этим надзором и вы, дорогой Генрих, с сегодняшнего дня будете готовить лекарства. И я уверен, что вы никогда не повредите человеку, ибо мой и ваш Господь Иисус Христос этого не допустит. У вас уже достаточно опыта и знаний. Когда вернётся пан Коримский, я буду просить его аттестовать вас и произвести в помощники. А вы, Генрих, обещайте мне, что будете стараться освоить руководство всей аптекой.
— Я обещаю вам, пан Урзин, что я всему научусь от вас, — сказал юноша преданно, — потому что знаю, что вы желаете мне добра. Только не просите пана Коримского, чтобы он меня теперь уже снял с ученичества.
— Это почему же? Разве вам не хочется поскорее помогать вашей матери?
— Это так, но пан говорит, что он пошлёт меня тогда в город в большую аптеку и даст мне свою рекомендацию. Однако я ещё не хотел бы разлучиться с вами. Вы привели меня к новой жизни, к Иисусу Христу, но у меня ещё так мало опыта. О, помогите мне, чтобы я, пока вы здесь, мог оставаться с вами.
С умилением Урзин провёл рукой по лицу юноши и привлёк его по-братски к себе.
— Я сказал вам, что буду просить пана Коримского произвести вас в помощники. Я тоже хочу быть с вами столько, сколько это угодно Господу. А сейчас упакуйте и отправьте, пожалуйста, лекарства, а я посмотрю, что делает Ферко.
— А потом вы позволите прийти к вам, пан Урзин?
— Разумеется! До свидания!
— Ах, пан провизор, ну как тут не злиться, — воскликнул чуть не плача ученик Ферко, когда Урзин вошёл в аптеку. — Этот олух пришёл и попросил порошок от головной боли, а теперь принёс его обратно и говорит, что ему нужен был другой. Откуда я могу знать, что ему нужно, если у него нет записки!
— Успокойся, Ферко! — сказал провизор ученику, затем повернулся к мальчику в рваной одежде и спросил его приветливо, кому нужен этот порошок и от чего?
— Для мышей!
— Разве у вас так много мышей?
— Хватает, везде бегают.
— Что ж ты сразу не сказал, что тебе нужен порошок от мышей, — вмешался раздражённый Ферко, а попросил порошок от головной боли?
— А мне как раз такой порошок и нужен, чтобы мыши заболели и не могли выходить из своих норок.
Весёлый смех пана провизора развеселил и Ферко. Он тоже засмеялся, а вместе с ними и мальчик.
— Неплохо ты придумал, — сказал Урзин, гладя мальчика по его взъерошенной голове. — Но такой порошок тебе не поможет; ты пойди домой и поставь мышеловки. Вот тебе твоя монета. Купи за неё кусок сала, на него мыши сразу пойдут.
— Его я лучше сам съем, — пробормотал мальчишка и, смеясь, выбежал из аптеки.
— Он ведь только посмеялся над нами, сказал Ферко обиженно. Я ему этого не прощу.
— Что ты, Ферко! «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»
— Но ведь он над вами смеялся, пан Урзин!
— Если Господь Иисус Христос из-за меня вынес столько насмешек, то кто я, чтобы меня не мог высмеять такой мальчишка?
Разговор прекратился из-за прихода покупателей.
— Этот мальчишка настоящий проказник, — рассказывал потом Ферко Генриху Он развеселил даже пана провизора, а я думал, что он и смеяться-то не умеет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Прошло несколько дней. Была ночь. В доме спали, только в комнате провизора ещё горел свет. Часы показывали одиннадцать, когда вдруг кто-то позвонил у ворот.