Дорогой длинною
Шрифт:
Толстый хозяин, разом утративший всю свою важность, трясущимися руками снял с пояса связку ключей.
– Креста на тебе нет, Семён Перфильич, - сумел, однако, упрекнуть он. – Ты же со своими молодцами у меня на Благовещенье был…
– Так я ж обещал ещё раз зайти!
– рассмеялся Сенька.
– Так-то ты дорогих гостей помнишь, борода многогрешная!
В толпе покупателей раздался сдавленный женский всхлип. Сенька недовольно обернулся и увидел стоящих у витрины цыган.
– А, ромалы,
– Ну, чего тебе?
– испуганно спросила Маргитка, уклоняясь от рук Паровоза.
– Поди прочь, похабник… Ты под марафетом, что ли?
– Вот ещё!
– отпёрся Семён, хотя сильно блестящие глаза, бледное лицо и некоторая напряжённость движений говорили о том, что Маргитка права.
Яшка, отодвинул сестру в сторону.
– Оставь её, Семён Перфильич. Люди кругом.
– Вы здесь зачем?
– Я женюсь, - объявил Яшка, беря за руку Дашку.
– Вот, привёл подарок выбрать.
– Выбрали уже?
– Семён мельком глянул в открытую витрину.
– Забирайте.
За мой счёт.
Маргитка усиленно закивала Яшке, сделала страшные глаза, но тот покачал головой:
– Не пойдёт так, Семён Перфильич. Я побираться не обучен.
– Иди ты!
– удивился Паровоз.
– Что - правда не возьмёшь? Уважения мне оказать не хочешь, цыган?
Он словно шутя подкинул на ладони "смит-и-вессон", поднял лихорадочно блестящие глаза. Яшка побледнел, но как можно спокойнее ответил:
– Дашка мне невеста, я её краденым не обижу.
– Господи… - пробормотала Маргитка.
Семён повернулся к ней, медленно выговорил:
– Да шут с ними, чего испугалась? Я родню будущую не трону. А вот на тебя, моя красавица, я весь магазин повешу. Хочешь вот это? И это? И вот эти стёклышки?
Он не глядя брал из витрины драгоценности, выкладывал их перед Маргиткой. Алмазные блики дрожали на стене, браслеты с изумрудами, змейками скользя между пальцев Паровоза, с мягким стуком падали на бархат витрины, несколько колец скатилось на пол - никто их не поднял.
Растерянная Маргитка молча переводила глаза с бледного, криво улыбающегося Сеньки на растущую перед ней гору украшений. Рука Дашки крепко сжала её локоть. Яшка молчал. Гришка стоял не двигаясь, глядя в пол.
От дверей за происходящим испуганно и удивлённо наблюдали посетители магазина. Подельники Паровоза тем временем продолжали своё дело, отлаженными движениями складывая в кожаные саквояжи содержимое витрин. Хозяин Пров Макарыч, держась за сердце, сидел на полу в проходе, один из приказчиков склонился над ним со стаканом воды.
Последним Семён вытащил большое бриллиантовое колье в форме раковины с тремя крупными рубинами в середине.
– Ну-ка, радость
– Ну-у… первостатейная богиня!
Так в нём и оставайся. Дома скажи отцу, что на днях отдаю ему деньги и забираю тебя.
– Нет… - одними губами прошептала Маргитка. Дашка ещё крепче сжала её руку, Гришка с Яшкой, не сговариваясь, шагнули вперёд… но Маргитка вдруг всплеснула руками и взвизгнула: - Ой, сзади!
Впоследствии Маргитка клялась, что закричала от неожиданности и подумать не могла, чем всё закончится. Сын хозяина, подкрадывающийся к Паровозу из-за портьеры с бронзовой статуэткой Аполлона Бельведерского на замахе, не успел ни отскочить, ни вскрикнуть. Семён быстро повернулся, грохнул выстрел, и молодой приказчик, сморщившись и обхватив руками живот, повалился на паркет. Статуэтка, глухо стукнув, упала рядом. Прижав руки ко рту, Маргитка круглыми от ужаса глазами смотрела на тёмную лужу крови, растекающуюся по полу. Семён тихо, грязно выругался, уронил на пол пистолет.
– От дурень, чтоб тебя… Не хотел же…
Слова его потонули в грянувших воплях, визге и причитаниях. Хозяин, отшвырнув в сторону стакан, кинулся к сыну, дружки Паровоза - к дверям.
За ними понеслись, топоча и толкая друг друга, покупатели. Магазин превратился в столпотворение, а из близлежащего переулка уже неслись заливистые трели свистка.
– Бежим.
– шёпотом сказала Дашка.
Яшка диким взглядом посмотрел на скорчившегося на полу приказчика, схватил за руку невесту и понёсся к дверям. За ним кинулись Гришка и Маргитка.
Они остановились только в Столешниковом переулке, и Яшка, едва переведя дыхание, с размаху ударил сестру по лицу:
– Доигралась, стерва? Из-за тебя человека убили!
Маргитка, заплакав, села на мокрый тротуар. Бриллиантовое колье ещё было на ней. Яшка сорвал его, бросил на мостовую:
– Только посмей поднять!
– Оставь её, - вмешалась запыхавшаяся Дашка.
– Она же не виновата, он бы всё равно выстрелил…
– Всегда я… всё я… Во всех грехах смертных - я одна… Нет хуже меня никого… - Маргитка плакала навзрыд.
– Да что я - шлюха вавилонская, что ли?
Что ты ко мне пристал? Я не хотела ничего такого! Он же под марафе-е-етом был, ничего не сообража-ал…
– Ну, ладно, не вой, - немного смущённо сказал Яшка, протягивая сестре руку.
– Вставай, пойдём домой понемножку.
– А… как же брильянты, Яшенька?
– растерянно спросила Маргитка, поднимаясь на ноги.
– Всё-таки дорогая вещь… И на мне вон сколько ещё понавешано… Ты не думай, я себе нипочём их не возьму теперь! Но только…
– Сымай. Завтра снесу в магазин. И бог тебя упаси проболтаться кому!