Дорогой, ты меня слушаешь? Тогда повтори, что я сейчас сказала…"
Шрифт:
В дни рождения у вас только дети имеют право на свечи по количеству лет. Взрослым вы вежливо втыкаете в шоколадный торт всего одну белую свечку — символ грядущего года.
Когда приходит ваша очередь, внуки обожают хором спрашивать:
— Сколько тебе лет, бабушка?
А вы неизменно радостно отвечаете:
— Бабушке всегда двадцать!
(Эти бы слова да Богу в уши!)
Прочие праздники: день матери, день отца, день бабушки, день влюбленных (день Святого Валентина) и т. д.
После спровоцированного Мужчиной единогласного голосования (минус
Вы со своей стороны были счастливы, что не надо готовить четыре лишних праздника (у вас их и так семнадцать на руках)
Вы забыли о школе.
И о том, что, начиная с февраля-месяца, учителя начнут убеждать учеников показать любовь к родителям изготовлением неловких, напоминающих наручники, колье и браслетов из макаронных изделий, покрашенных во все мыслимые и немыслимые цвета; ярко-розовых пластилиновых пепельниц с отпечатками пальцев; странных изображений вашего загородного дома с семнадцатью трубами и без единой двери (вы предпочитаете не знать, что подумал бы об этом школьный психолог); оклеенных крадеными из вашего же стола марками банок из под йогурта для хранения карандашей. Всего того ужаса, который родители принимают с громкими криками восторга и нежными поцелуями, а после тщательно и навсегда прячут на шкаф.
Маттиас и Эмили, вышедшие из возраста «этих детских глупостей», берут у вас аванс в счет карманных денег (который они никогда не вернут) и дарят старшей дочери коробку шоколадок из Призу (самую дешевую).
«С праздником, дорогая мамочка!»
Жюстина не любит шоколад. (Странная, правда?) Она передаривает коробку вам — «С праздником, дорогая мамочка!» — а вы, из-за вечной диеты, относите ее Лилибель от имени Мужчины. Последний энергично отказывается подарить матери даже булавку.
— Никогда! — кричит он каждый год — Это ненастоящий праздник, у него нет корней!
Это не мешает Лилибель с наслаждением склевать одну за другой все шоколадки. И не растолстеть ни на грамм. Раздражает, а?
А Милая Крошка довольствуется коротким звонком:
— Я поздравляю тебя с этим идиотским праздником, потому что иначе ты вообразишь, что я тебя не люблю, и будешь ворчать.
— Я никогда не ворчу! — сердито отвечаете вы.
— Нет, ты ворчишь — про себя…
Это правда. Та, что никогда не ворчала про себя, пусть первая бросит в меня камень.
Остается главный праздник — Рождество.
Кошмар Старшей дочери.
Когда Жюстина развелась с Раулем, отцом Маттиаса и Эмили, она со всей серьезностью объявила вам, что они поклялись «остаться друзьями» и что дети не будут страдать — ну, насколько это возможно — от расставания родителей.
Первое осложнение. Месье Зять № 1, известный репортер, вечно скачущий по горам и долам, часто не платил вовремя алименты.
Второе осложнение. Через месяц после ухода (в спешке, ночью, чтобы не травмировать малюток), и переезда в шикарную пятикомнатную квартиру (слишком большая, слишком дорогая, — оценила Старшая Дочь, но Рауль ответил, что две комнаты рассчитаны на приезд Маттиаса и Эмили в выходные…Упс!), месье Зять № 1 поселил у себя Одиль.
Она, этакой муреной выползла из щели, где пряталась многие месяцы, и взяла в руки управление домом. К огромному горю ваших внуков, которые уже предвкушали, как будут «отрываться у папы»» и Жюстины, втайне рассчитывавшей издалека управлять жизнью своего бывшенького.
Женщины сразу возненавидели друг друга (я об этом рассказывала), внешне сохранив, тем не менее, теплейшие отношения.
Пришло первое после развода Рождество.
В начале декабря Старшая дочь позвонила отцу своих старшеньких и спокойно сказала:
— Я просто хочу тебе напомнить, что по традиции этот рождественский ужин проходит у моих родителей и мама на тебя рассчитывает.
— Как это?… Ведь мы же развелись!
— Ну и что? Это не мешает тебе провести рождественский вечер с ТВОИМИ детьми. И ты прекрасно знаешь, что мама тебя обожает.
— Но, мне кажется, что там будет и твой муж?
— Он мне не муж. После жизни с тобой мне надо будет хорошо заплатить, чтобы я согласилась снова выйти замуж. Хотя мы с Бенуа и обожаем друг друга. И ТВОИ дети его обожают. И он обожает ТВОИХ детей и заботится о них, как родной. Ты должен быть ему за это благодарен.
— Я крайне благодарен этому святому человеку! Но, видишь ли, у меня тоже есть родители, которые, возможно, тоже хотели бы видеть у себя внуков на Рождество.
— Мама им уже позвонила и обо всем договорилась. На Рождество будет ужин у моих родителей, а 31 декабря у твоих. А в следующем году наоборот. Ну, ладно! До 24-го… Пока!
Она повесила трубку. То же сделал, ворча, Месье Зять № 1.
— Кто это был? — спросила Одиль, прекрасно слышавшая весь разговор.
— Моя бывшая жена. Напоминала мне, что 24-го будет рождественский ужин с малышами у моих тещи с тестем.
— Твоих БЫВШИХ тещи с тестем.
— Ладно…ладно! БЫВШИХ тещи с тестем.
— И ты думаешь туда пойти?
— Ну. да. Ради детей, понимаешь.
— А я?
— Что «а я»?
— Где я буду праздновать Рождество? Одна, под мостами Парижа?
— Мммм. нет. Ну…Ты пойдешь со мной.
— К твоим БЫВШИМ теще с тестем, и БЫВШЕЙ жене, которая меня ненавидит под своей слащавой маской? Что еще? А почему МЫ не возьмем твоих детей? Ты ИХ ОТЕЦ, в конце концов! Имеешь право.