Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!

Холина Арина

Лиза в шоке уставилась на Вику, которая для того, чтобы обругать ее, Лизу, позвонила Лене и теперь говорила о ней при ней же в третьем лице. Вот это да! Вот стерва!

Вика сунула ей телефон.

— Ты где пропадаешь? — поинтересовалась Лиза.

— Да бред! — возмущалась испуганная Лена. — На набережной пробка, не выбраться. И ко всему прочему, мобильный разрядился! Еле зарядила — сначала зарядка что-то не работала… А я даже перебраться в правый ряд не могу! Короче, ты с Викой не спорь — она всех нас оптом уволит под горячую руку, и еще мы должны будем — за моральный ущерб. Она с Королевым и Фридкесом в дым

разругалась, так что не думай, что ты одна такая умная. Ясно?

— Ясно, — согласилась Лиза.

— Зачем ты мне взял «Версаче»? — шипела Вика на Константина. — С ума сошел? Кто вообще носит «Версаче»?

— Мадонна, — сопротивлялся Кокаев.

— Мадонна «Версаче» рекламирует! — Вика всплеснула руками. — А носят «Версаче» в Житомире и в Урюпинске!

— Хорошо, не будет «Версаче»… — лениво соглашался Костя.

— И убери его подальше! — распоряжалась Вика. — Чтоб он с Марком Джекобсом и рядом не лежал!

«Теперь я понимаю, — устало размышляла Лиза, — кого инквизиторы сжигали на кострах».

* * *

Никита уехал, Маша осталась в беседке одна.

Утро было свежим, солнечным, от реки пахло водой, липы цвели, и шиповник наполнял воздух душным ароматом — уезжать не хотелось!

«Все-таки город — бетономешалка, — думала Маша. — Мы все вертимся и крутимся и даже не замечаем, что вокруг нас — пыль, песок и грязь».

Она вдруг так живо вообразила, что просыпается здесь каждое утро, и лето встречает ее шелестом листьев, а зима — ослепительно белой далью, и воздух скрипит от чистоты, в нарядной кормушке прыгают птички, и можно вернуться из города и встать на лыжи, и в баню — хоть каждый день, и точно знаешь, как зовут соседей, и все они — вежливые, сытые, на хороших машинах, а вокруг порядок, красота, охрана и сады с клумбами…

И всего на двадцать километров дальше Куркина — так что ей не привыкать.

Маша встрепенулась, вспомнив, что Никита вообще-то ей никто. То есть, с одной стороны, он ее любовник, но в любви, собственно, не клялся и замуж тем более не звал. Так что соседи, клумбы и лыжи — все это перспективы неопределенного и расплывчатого будущего. Но Маша отчего-то была уверена, что сейчас для нее нет ничего невозможного. Что мечты для того и существуют, чтобы воплощаться в реальность. И эта уверенность пьянила, кружила голову, и даже было немного страшно — так, как бывает на американским горках, когда удовольствие переплетается с ужасом, но ты готов пережить страх ради того, чтобы ощутить острое наслаждение.

Трубка сначала завибрировала, запрыгала, а потом разразилась звонком.

— Ты представляешь! — задыхалась Лариса, ее коллега с работы. — Олег вчера вышел из дома, пошел в гараж, а ему по дороге на голову упала картофелина! Какие-то дети швыряли картошку из окна, с восьмого этажа, попали прямо по башке!

То, что бывший подлый начальник получил по репе, обогрело душу, но особенной радости не доставило — все-таки она уже уволилась.

— И ты представляешь — сотрясение мозга! — волновалась Лариса.

— Да ладно тебе! — оживилась Маша, вспомнив давнее желание поставить начальнику мозги на место. — Прямо сотрясение?

— А ты думала! Наверное, была крупная картошка. Трансгенетическая, или как там это называется…

— Бывает ведь в жизни… — Маша задумалась и продолжила: — Справедливость.

— Бог с тобой! — расстроилась Лариса. — Все-таки человек в больницу попал.

— Он не человек, — вздохнула Маша. — Он биоробот.

Глава 11

Варя чувствовала себя настоящей писательницей. Весь день она сидела за компьютером с чашкой капуччино, пачкой сигарет, апельсиновым соком и творила, творила, творила. Время от времени выходила, прикурив «Мальборо», на террасу, усаживалась в шезлонг, подставляла лицо солнцу — грела мозги, делала короткий перерыв, чтобы попробовать восхитительный «цезарь» от Натальи Андреевны, а ближе к шести с удовлетворением откинулась в кресле, перечитала написанное и отправила краткое содержание будущего фильма Сергею.

Ей понравилось то, что она сделала. С редким снисхождением к себе Варя осталась довольна поворотами сюжета, характерами главных героев, их мотивациями, завязками-развязками и даже основной идеей, которая вырисовалась в середине работы.

Варя была уверена, что получается хит, что все будут в восторге, что кино выйдет культовое, что все начнут писать, говорить и восторгаться, что ее ждет слава, заоблачные гонорары и вилла в Малибу.

И Богдан — чуткий, внимательный, близкий — лучший в мире спутник жизни, друг и возлюбленный. В его библиотеке, на столе, обтянутом зеленой кожей, так отлично работалось! Варя пребывала в блаженстве: у нее есть любимый мужчина, есть фантастическая квартира, Наталья Андреевна, ультрамодный ноутбук, терраса с видом на Москву…

И действительно, почему не она? Почему какая-нибудь Клава, приехавшая в столицу из Петрозаводска, сбежав от папы-дальнобойщика и мамы с глазами больной собаки, может выцарапать себе красивую жизнь и мужчину, за которым власть, могущество и все соблазны мира? Почему эти Клавы живут в особняках за три миллиона и в квартирах на Остоженке?

Приезжие девочки с блестящими от голода глазами, девочки, у которых от зависти румянятся щеки, девочки, которые очень серьезно, жестоко и зло ругают мужчин — мог ведь машину купить, но не купил, гад! Что ему стоит купить эту машину? Какая разница, сколько потратить — тысячу или десять? Почему у Гали машина есть — новая, серебристая, а у меня, Клавы, нету? Я хуже в постели? Да, надо делать вид, что он вообще ничего не стоит, что вон там, за углом, очередь ко мне стоит из тех, кто и машину купит, и квартиру… Ведь как еще бедной девушке обзавестись жильем? Да пойдет она работать, пойдет, но толку-то?

Варя все это знала наизусть: как они приезжают из своих пятиэтажек, где на каждом этаже куча — то ли от собаки, то ли от человека, и пахнет так, что в животе все переворачивается, и несчастный кодовый замок каждый день выколачивает дядя Коля — потому что с пьяных глаз ну никак не понимает, что с этим замком делать и зачем вообще этот замок нужен, если очень после пива приспичило.

А в столице находится пожилой благодетель и со старомодной учтивостью дарит «Шанель» и «Диор» дарит, и жизнь кажется такой легкой, и надо только ходить из одного кафе в другое, потому что уж, конечно, лучше, когда помоложе, и посимпатичнее, но мы не гордые, с лица воду не пить, главное, чтобы все как у Ульяны или у Ксении, так как преимуществ у всех этих Ксений никаких нету, и МГИМО тут не поможет — главное, голова на плечах и хватка покрепче…