Дорожное происшествие
Шрифт:
– А что собой представляет его сын? Он разве сам не зарабатывает?
– Он учится в каком-то институте в Потсдаме, а живет пока у родителей.
– Так, так. Следовательно, вы не знаете, кроме доктора, никого, кто бы хоть раз ездил на этой машине.
Кривиц осклабился, обнажив два ряда желтых неровных зубов.
– Ну, не надо понимать меня так буквально, господин лейтенант. Я просто хотел сказать, что доктор трясется над своим автомобилем. Но я, к примеру, тоже наездил на нем несколько метров. Когда испытывал машину после починки. И то доктор торчал где-нибудь под боком и каждую минуту напоминал,
Крейцер был очень недоволен, но надеялся, что Кривиц этого не заметит.
– А вы не обнаружили при починке ничего подозрительного?
– спросил он.
Вальдемар Кривиц рассмеялся и раскурил свежую сигарету.
– Подозрительного? Да ни вот столечко. Побывай в машине кто-нибудь чужой, доктор бы обнаружил это еще до меня. Он всякую царапину видит. Нет и еще раз нет. А где, вы сказали, произошло столкновение?
– Около Филиппсталя. На трассе Гютерфельде - Саармунд.
– А, знаю, знаю. Это ведь… - Он не договорил и покосился на дорогу, где серая «победа» с мигалкой красного цвета на крыше свернула на участок доктора Николаи и остановилась перед его домом. Из дома вышел доктор Николаи. Через руку у него был перекинут желтый плащ. На лице читалось явное неудовольствие. Шофер распахнул дверцу, и Николаи сел рядом с ним на переднее сиденье. Машина развернулась - сцепление издало высокий колокольный звон - и выехала со двора.
Кривиц одобрительно кивнул.
– И очень разумно. Кто имеет возможность, должен ездить на служебной машине или брать такси. По вечерам человек может выпить, а у кого хватит духу оставить машину перед пивной и топать домой пешком? Лично я таких людей не встречал. А то еще человек хочет произвести впечатление на свою приятельницу - выпил и гонит, при таких обстоятельствах легче легкого совершить наезд.
Крейцер взглянул на широкую полосу вскопанной Кривицем земли. Работа была сделана чисто. Края словно проведены по линейке, ни травинки, ни камешка - все выбрано и сложено в тачку, стоящую рядом. Затем он спросил:
– Не пойму, господин Кривиц, это только предположения или вы что-то знаете?
– Ну что вы.
– Кривиц даже руками замахал.
– Я вообще говорю, к слову. Ведь есть же у человека какие-то мысли. Правда, доктор и в самом деле не дурак выпить…
Он потер тыльную сторону ладони, проводил глазами тонкую струйку дыма, которая вырвалась у него из уголка рта и колечками поднялась в воздух. Крейцеру показалось, что Кривиц чего-то не договаривает.
– Может, и у доктора есть такая приятельница?
– вслух предположил Крейцер.
Кривиц перестал потирать руку. Он приоткрыл рот и с глуповатым видом уставился на Крейцера.
– Вы разве знаете?..
– Я-то ничего не знаю, зато вы, по-моему, знаете. Хватит играть со мной в прятки, выкладывайте все как есть. Значит, у доктора есть приятельница, так?
Этот прямой вопрос пришелся Кривицу не по вкусу. Он выпятил губы, затем поджал их, так что желваки на скулах дрогнули.
– Мне не хотелось бы, чтобы господин доктор подумал… Но если вы пообещаете не говорить ему, откуда вам это известно… - Он замялся.
Крейцер невольно улыбнулся.
– По желанию заявителя полиция не открывает источник информации, вы же сами знаете.
– Ну уж ладно, - вздохнул Кривиц, -
Крейцер вооружился терпением. Он уже привык к тому, что свидетели любят начинать с рассуждений на моральные темы. Кривиц продолжал:
– Сказать по совести, мне как-то не по себе, но ведь все равно вы рано или поздно сами до этого докопаетесь. Итак, к делу: да, вы правы, у доктора Николаи есть связь на стороне.
– А как ее зовут, эту даму?
– Вот тут я вам, к сожалению, не помощник.
– Кривиц огорченно развел руками.
– А вообще прехорошенькая блондинка лет примерно двадцати пяти.
– Вы-то откуда об этом знаете?
– По чистой случайности, как оно обычно бывает. Несколько месяцев назад я ездил по делу в Вильгельмсхорст. Зять у меня разводит кроликов, а я должен был привезти ему оттуда самца шиншиллы. Гляжу, в боковой улочке стоит машина доктора. А минут пятнадцать спустя он меня обогнал на шоссе. И блондиночка сидела рядом с ним.
– Ну, это еще ничего не значит.
– Да как вам сказать, мне, например, все стало ясно с первого взгляда. Она его обняла и положила голову ему на плечо.
Крейцер на мгновенье закрыл глаза. У него мелькнула любопытная мысль.
– Где, вы говорите, стояла машина?
– В Вильгельмсхорсте.
– А из Клейнмахнова нет дороги на Вильгельмсхорст через Филиппсталь?
– Как это нет? Именно через Филиппсталь и есть.
8
Крейцер подошел к темно-серому «EMW» и открыл дверцу. Арнольд уже сидел рядом с шофером.
– Вы уже здесь? Превосходно. Арнольд кивнул.
– Вскоре после вашего звонка я позвонил в отдел - узнать, нет ли чего нового, и мне сообщили приятное известие. Тут я вскочил на первый же автобус и приехал к вам.
Крейцер забрался на заднее сиденье и рассказал про свою беседу с Николаи и Кривицем. Потом он спросил:
– А с Руди Ноаком вы говорили?
– Да. Насчет Карин и ребенка все правда. Ноак утверждает, что Лабc - отец. И еще он признался, что действительно разрезал покрышку и вынул свечу зажигания. И что сделал он это со злости, раз Лабc такой скот и бросил его сестру в таком положении. На время происшествия у него есть алиби. С двадцати до двадцати трех он играл в карты с дружками, которые могут это подтвердить, а кроме того, он не умеет водить машину.
– Ладно, значит, эта версия отпадает. А теперь у меня для вас другое поручение. Поезжайте, пожалуйста, в клинику и постарайтесь найти двух-трех свидетелей, которые подтвердят, что в ту ночь доктор Николаи не выходил из больницы. Разумеется, для нас всего важнее время от двадцати до двадцати двух. А может, вы попутно узнаете что-нибудь и насчет приятельницы доктора. Я знаю, сестры и нянечки любят посудачить на такие темы. Только будьте предельно тактичны. Вот, собственно, и все. А я тем временем побеседую с госпожой Николаи. Когда управитесь, возвращайтесь сюда.
– Они кивнули друг другу, после чего «EMW» с Арнольдом отъехала.