Дорожное происшествие
Шрифт:
– А эта рыжая девушка вам знакома?
– Я ее первый раз увидел.
– Больше не видели?
Кривиц отрицательно замотал головой.
– Думается, это было случайное знакомство.
Крейцер кивнул и опустил глаза.
– А приятельницу доктора Николаи вы знаете?
– Один раз видел, когда они проезжали мимо. Я ведь уже вам рассказывал.
– А случись вам встретиться, вы узнали бы ее?
– Навряд ли. Мало ли на свете красивых блондинок.
– И еще одно, господин Кривиц. У вашего зятя в мастерской есть ключи для «вартбурга»?
– Вы про ключи
– И все имеют доступ к этой связке?
– Кому нужен ключ, тот идет к шефу и берет у него.
– Это понятно, - нетерпеливо вставил Крейцер, - но где их хранят? После конца рабочего дня, к примеру?
Кривиц заморгал, потом качнул головой.
– Нет-нет, к ним доступа нет. Мой зять очень осторожен. Ключи у него всегда хранятся под замком, в ящике письменного стола. И всю связку он никому на руки не дает, только именно тот номер, который нужен.
– Ну хорошо, - сказал Крейцер вставая, - на этом и покончим.
– Извините, - произнес Кривиц, тоже поднимаясь.
– Вы вроде что-то говорили о пишущей машинке и о фотоаппарате. Как они выглядели, я хочу сказать, какой фирмы?
– Серая портативная «Эрика» и малоформатная камера «Пентина ФМ». А вы слышали об этом?
– Нет, ничего не слышал. Но я много где бываю, вдруг и услышу что интересное.
Крейцер одобрительно кивнул, затем, подойдя к окну, нечаянно задел локтем красную занавеску, и, когда та сдвинулась в сторону, взорам присутствующих открылся цейссовский ночной бинокль. Он висел на большом гвозде, вбитом у самого края в оконную раму.
Крейцер протянул руку.
– Можно?
– Конечно.
– Красивый у вас сад. Вы за ним ухаживаете?
Кривиц засмеялся.
– Какое там! Это обязанность Бруно. Зять держит его в ежовых рукавицах.
25
Утром следующего дня, в начале девятого, взволнованная секретарша влетела в кабинет Крейцера. Она была еще очень молодая, с розовым личиком, темные волосы, разделенные посередине пробором, торчали в обе стороны смешными хвостиками, перехваченными белой ленточкой. Крейцер и Арнольд, занятые спором насчет душевных качеств Дитера Николаи, недовольно взглянули на нее.
– Там какой-то господин! Я сказала, что вы заняты, но он очень грубо потребовал, чтобы я провела его к вам.
– А чего ему надо?
– спросил Крейцер.
– Он напустил на себя таинственный вид, в руке у него письмо, и он им размахивает. А назвать себя отказался.
– Ну ладно, впустите его. Надеюсь, он не из тех субъектов, которые слушают каждый чих своего соседа. Когда я позвоню и попрошу дать нам кофе, немедленно приходите и под любым предлогом вызовите нас из комнаты.
– Да, но… - Девушка растерянно взглянула на неге.
– А что мне говорить-то?
– Да уж придумайте что-нибудь. Ну, лев откуда-нибудь сбежал или еще кто-нибудь. Неужели у вас нет фантазии?
– Слушаюсь, товарищ лейтенант, - сказала она и с выражением растерянности на лице вышла из комнаты.
Потом дверь рывком распахнули, и в комнату ворвался доктор Николаи. На нем был плащ и серая фетровая
– Десять минут я пререкался с этим младенцем, прежде чем меня пропустили. У меня время-то не купленное, - рычал он.
Крейцер и Арнольд были так ошарашены, что лишь безмолвно глядели на него. Николаи же воспринял их молчание как признание вины, швырнул шляпу на стол и примирительно сказал:
– Ну ладно, это все пустяки. Меня вывела из себя вот эта бумажка. Вы только полюбуйтесь: верх наглости!
– И он швырнул на стол голубой конверт.
Они увидели самое обыкновенное письмо на имя доктора Николаи. Адрес был написан от руки крупным, по-старомодному витиеватым почерком. В одном месте перо зацепилось за бумажное волоконце и оставило на бумаге брызги чернил. Крейцер перевернул конверт. Адрес отправителя указан не был. Он достал из конверта сложенный вдвое листок и развернул его. Текст, написанный той же рукой,гласил:
«Глубокоуважаемый доктор Николаи! Вы, вероятно, помните, что более пяти недель тому назад были у меня и мы договорились, что я приобретаю у вас «вартбург-люкс». Поскольку мне и моей семье очень понравилась ваша машина, я уплатил вам 4 (четыре) тысячи марок наличными, а это далеко не пустяк! При расставании вы сказали, что, мол, не позже чем через месяц эта лошадка будет стоять у меня на конюшне, так как за это время вы рассчитываете получить новую «волгу».
Глубокоуважаемый господин доктор! Сверх названного срока прошла целая неделя, вот почему я позволяю себе поинтересоваться, когда же наконец? Если возникли какие-то трудности, я готов отнестись к вам с полным пониманием, но хотелось бы знать точно. Если это не слишком вас затруднит, я бы покорнейше вас просил известить меня, когда можно надеяться получить машину и как обстоят дела. На этом кончаю.
В ожидании ответа остаюсь с наилучшими пожеланиями и почтением Фердинанд Ленкейт».
Ниже стояла дата и зеленый штемпель:
Фердинанд Ленкейт
Хлеб и кондитерские изделия
Людвигсфельде, Округ Потсдам-сельский
Зитенерштрассе, 21
Крейцер положил письмо и взглянул на Николаи. Тот уперся обеими руками в письменный стол.
– Ну, что вы на это скажете? Эти негодяи составили себе целое состояние. Прикрываясь моим именем, используя мою собственность! Что вы намерены делать, чтобы положить конец этому безобразию?
Крейцер со вздохом встал.
– Вы не хотите раздеться и сесть? Иначе нам будет трудно разговаривать.
Николаи фыркнул, но плащ с помощью Крейцера снял. Сел на придвинутый Арнольдом стул.
– Когда вы получили это письмо?
– Вчера вечером, но…
– Прошу вас, - перебил его Крейцер, - давайте по порядку. А на нервах далеко не уедешь.
– Я и не думаю нервничать, - яростно бросил Николаи. он собирался продолжать, но, увидев на губах Крейцера усмешку, отказался от своего намерения. он достал из кармана коричневый кожаный футляр, раскрыл его и вынул одну из своих черных сигар. Арнольд дал ему огня, Николаи несколько раз затянулся и заговорил уже на полтона ниже: - Ну хорошо, этого следовало ожидать, а теперь валяйте, можете заспрашивать меня до смерти.