Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Ричардсон Сэмюэл

Словомъ сказать, гордость, какъ я теперь познаю, побудила меня боле, нежели любовь отличать себя наглостями, посл какъ я лишился своей кокетки. Я почиталъ себя ею любимымъ, по крайнй мр столько, сколько думалъ ее любить. Самое тщеславіе мое увряло меня, что она не могла въ томъ себ воспрепятствовать. Таковой выборъ одобренъ былъ всми моими друзьями, которые желали меня видть околдованнымъ, ибо они уже прежде не полагались на мои любовныя правила. Они говорили, что вс женщины придворнаго обхожденія, которыя любятъ танцы, псни и музыку, были привержены къ моей компаніи. Въ самой вещи, знаешь ли ты кого нибудь, Белфордъ, (я боюсь, что бы не показать тщеславія) который бы танцовалъ, плъ и игралъ на инструментахъ столько пріятно, какъ твой другъ.

Я никогда. не намренъ предаваться лицемрію, такъ что лучше желаю быть ослпленъ тми качествами, которыя свтъ во мн признаетъ. Весьма удаленъ отъ притворства являемаго

самолюбіемъ, отъ мнимой униженности и отъ всхъ подлыхъ хитростей, коими пріобртаютъ почтеніе глупыхъ. Тщеславіе мое всегда будетъ откровенно въ тхъ свойствахъ, коимъ я одолженъ самому себ, каковы суть моя обходительность, мои рчи, видъ, непоколебимое поведеніе, и вкусъ въ благопристойности, я могу почитать славою все то, что ни пріобрлъ. Что касается до природныхъ моихъ дарованій, то не требую за нихъ уважать меня боле. Ты и самъ скажешъ, что я къ тому не имю причины. Но если я стою по своему уму боле, нежели обыкновенный человкъ, то таковое преимущество не приписываю самъ собою; и гордиться такою вещію, коея злоупотребленіе длаетъ насъ виновными, значитъ украшать себя чужими перьями, подобно какъ баснословная Соя.

Въ разсужденіи же моей кокетки, я не могъ и вообразить, что бы первая женщина, наложившая на меня, оковы, (хотя они легче тхъ, кои теперь ношу), могла когда нибудь предпочесть меня кому другому; и при самомъ ея презрніи приписывалъ боле цны потерянному мнимому добру, нежели сколько находилъ достоинства, когда обладалъ имъ.

Теперь же Бельфолдъ, я ощущаю всю силу любви. Вс мои мысли имютъ предмтомъ божественную Клариссу Гарловъ. Гарловъ! съ какимъ отвращеніемъ произношу сіе омерзительное имя. Кларисса! прелестное имя, которое пронзаетъ глубину моего сердца. Вообразилъ ли бы ты когда нибудь себ, что бы я, который до сего самаго времени столько оказывалъ любви и ласкательства, сколько самъ отъ нее получалъ? я говорю тогда, когда должно оставить истинное удовольствіе. чтобъ обязать себя узами, былъ способенъ въ такой чрезвычайной нжности. Я въ семъ себя не прощаю. И относя слдующія первыя три стиха къ безсильнымъ любовникамъ, я вижу дйствія, производимыя сею пагубною страстію въ моемъ сердц, гораздо лучше изражаемыя къ трехъ послднимъ.

,,Любовь дйствуетъ различно, судя по различіи сердецъ ею плененныхъ. Она воспламеняетъ въ спокойныхъ склонностяхъ огонь подобный тому, которымъ возжигаются на жертвенникахъ куренія.,,

,,Но пылкія души суть пищею ужаснйшаго пламени. Таковой огнь, коего стремительность умножаетъ бурю страстей, проникаетъ жестоко, и горитъ для мщенія.

Конечно для мщенія; ибо подумалъ ли бы ты, что бы я стерплъ одну минуту оскорбленія отъ сей глупой фамиліи, если бы я не воображалъ себ, что она для моей пользы безпокоится? Кто бы поврилъ, что бы я добровольно сносилъ презрнія и угрозы отъ тхъ, коихъ единый мой видъ ужасаетъ, а особливо отъ сего мерскаго брата, который одолженъ мн своею жизнію, (которая по справедливости не достойна быти уничтожена моими руками) естьли бы честолюбіе мое не удовольствовалось тмъ, что я при самомъ его вывдывател для примчанія моихъ поступокъ, играть съ нимъ по своему произолнію. Я воспламеняю и ослабляю пылкія его страсти согласно съ моими намреніями. Довольно увряю его о своемъ поведеніи и разположеніяхъ, дабы внушить въ него слпую довренность къ сему обоюдному дйствователю, котораго роль заставляя его самаго играть во всхъ движеніяхъ, кои ему предписываетъ моя воля.

Вотъ другъ мой, что возноситъ мою гордость выше запальчивости. По сей машин, которой пружины въ безпрестанномъ находятся дйствіи, вс они поступаютъ для моего удовольствія. Старой матросъ {* Антонинъ.}, (дядя) есть мой посланникъ при королев матери Анны Гове, дабы ее побудить принять участіе въ дл Гарловыхъ, съ тмъ намреніемъ, чтобъ симъ сдлать примръ принцесс своей дочер и подать имъ помощь къ утвержденію власти, которую она ршилась поддержать кстати или нтъ, безъ чего бы я мало могъ надяться.

Какое же мое побужденіе, спросишь ты? Такое, что бы моя любезная не могла найти нигд себ покровительства, какъ въ моемъ дом. Ибо какъ я довольно знаю ея фамилію, она принуждена будетъ скрыться; или принять такого человка, котораго проклинаетъ. И такъ если вс мои мры будутъ приняты, и если моя услужливость всегда будетъ оказываема, увряю тебя, что она ко мн прибгнетъ, не смотря на всхъ родственниковъ и непреклонное свое сердце; что скоро или нтъ, будетъ принадлежать мн безусловно и безъ общаннаго исправлнія. А можетъ быть не будетъ нужды въ долговременной осад. Тогда я увижу всхъ подлецовъ сей фамиліи ползающихъ предъ моими ногами. Я буду имъ налагать свои законы. Принужу сего властолюбиваго и гнуснаго брата преклонить колны предъ подножіемъ моего трона.

Я тревожусь только малыми успхами, коихъ

опасался искать въ пріобртеніи сердца столь неприступной красоты. Толико плняющій образъ являющійся на прекрасныхъ чертахъ лица, такія блистательныя глаза, столь божественный станъ, столь цвтущее здравіе; толико оживотворенный видъ, весь цвтъ первой юности, съ такимъ не порочнымъ сердцемъ. А я любовникомъ! Щастливъ благопріятствуемый Ловеласъ! Какъ можно тутъ что нибудь постигнуть! Однако многіе находятся, которые помнятъ ея рожденіе. Нортонъ, которая была воспитательницею ея, говоритъ что въ младенчеств ея прилагала объ ней матернія попеченія, и способствовала къ воспитанію ея. Вотъ убдительныя доказательства, что она не вдругъ слетла съ неба, какъ ангелъ. И такъ почему же она иметъ нечувствительное сердце? Но вотъ заблужденіе, и я опасаюсь, что бы она вчно отъ него не излчилась. Она называетъ одного своимъ отцемъ, нельзя бы было охуждать ея мать, если бы она не была женою такого отца, другихъ своими дядьями, безсильнаго подлеца своимъ братомъ, презрительнйшую женщину своею сестрою; сіи права заставляютъ ее оказывать однимъ преданность, другимъ почтеніе, съ какою бы жестокостію съ нею не поступали. Гнусныя союзы! Плачевныя преразсудки младенчества! Если раздраженная природа ее въ томъ не обманула, или если бы она сама избрала себ родственниковъ, то нашла ли бы одного изъ всхъ сихъ, который бы достоинъ былъ сего названія!

Сердце мое съ великодушіемъ сноситъ то предпочтеніе. которое она даетъ имъ надо мною, хотя и уврена о ихъ ко мн несправедливости, уврена, что союзъ мой здлаетъ всмъ имъ боле чести, изключая ее, которой весь свтъ долженъ почтеніемъ, и отъ котораго бы самая царская кровь была уважена. Но коликое оно должно возчувствовать негодованіе, если бы я узналъ, что бы она, не смотря на свои гоненія могла сомнваться единую минуту о предпочтеніи меня тому, коего ненавидитъ и презираетъ. Нтъ; она не унизитъ себя столько, чтобъ купить за такую цну себ спокойствіе. Не можетъ быть, чтобъ она согласилась на составляемыя противъ нея злобою и корыстолюбіемъ замыслы. Благородный ея духъ не можетъ не презирать оныхъ, и довольную иметъ причину разрушить ихъ.

Посему можешь ты понять, что я нескоро возвращусь въ городъ, для того что хочу быть увренъ отъ обладательницы моего сердца, что не буду пожертвованъ такому человку, какъ Сольмсъ. Къ нещастію ея, предвижу я великую трудность въ полученіи такого увренія, если она когда нибудь принуждена будетъ подвергнуться моей власти. (Ибо не надюсь, чтобъ она добровольно на то согласилась).

Наиболе меня мучитъ то, что ея ко мн равнодушіе не происходитъ ни отъ какой склонности къ другому. Но берегись прелестная особа, берегись совершеннйшая и любезнейшая женщина, уничижить себя малйшимъ знакомъ предпочтительности въ пользу того недостойнаго совмстника, котораго скучные твои родственники возбудили изъ ненависти ко мн… Ты скажешь Бельсфордъ, что я весьма чуденъ; конечно я бы дошелъ до такой странности, если бы ея не любилъ. Иначе могъ ли бы я снести безпрестанныя обиды отъ непримиримой ея фамиліи? Могъ ли бы я до того себя унизить, что бы провождать свою жизнь только около дому гордаго ея отца, но и при самомъ ея звринц и возл стнъ ея сада, отдляющаго ее на бесконечное разстояніе, гд не надюсь найти и самой ея тни? Довольно ли бы я былъ награжденъ, когда бы скитаясь многія ночи по неизвстнымъ путямъ и непроходимымъ мстамъ, видлъ нкоторыя черты изъявляющіе мн, что онъ большую приписываетъ цну недостойному предмту, нежели мн, и для того только ко мн пишетъ, что бы принудить меня сносить оскорбленія, коихъ единое представленіе волнуетъ мою кровь? находясь во все сіе время въ бдномъ трактир, какъ бы опредленъ былъ тутъ жить, имя такое почти содержаніе и уборы, какъ въ Вестфальскомъ моемъ путешествіи, я почитаю себя щасливымъ, что необходимость ее уничижительнаго рабства не происходитъ отъ ея надменности и мучительства, коимъ еще она сама порабощена.

Но могъ ли какой нибудь романическій Ирой подвергнуть себя толь труднымъ испытаніямъ? Порода, щастіе, будущая моя знатность: бдный въ сравненіи соперника! Не должно ли мн быть злощастнымъ любовникомъ, дабы побдить великія трудности, и попрать презрніе? Подлинно я самъ себя стыжусь, я, которой по прежнимъ обязательствамъ длаю себя виновнымъ въ клятвопреступленіи, если бы былъ вренъ какой нибудь женщин.

Однако почемужъ мн стыдиться такихъ уничижительностей? Не славно ли любить ту, которую нельзя видть не любя, или не уважая ее, или не воздавая вмст сіи дани?,,Причина любви, говоритъ Дриденъ, не можетъ быть ознаменована. Не должно ее искать въ лиц. Она находится въ мысляхъ того, который любитъ,, Но если бы онъ былъ современникомъ моей Клариссы, то бы признался въ своемъ заблужденіи, и разсматривая совокупно образъ, душу и поступки призналъ бы справедливость всеобщаго гласа въ пользу сего превосходнаго творенія природы.