Достойная оборона
Шрифт:
— Какие незнакомцы?
— Мужчина и женщина. Люди. Один с коричневой головой. Один с желтой. Грубая одежда. Гладкая речь.
— Что им надо?
— Тебя, отче.
Парнишка-то — паршивый часовой, решил Тэд. Сразу обнаружил себя, рассказал все, что знает, выдал командира и отца на едином дыхании. Хорошо хоть, что не нажимает на курок и не смеется при этом — если только он вооружен.
— Что ж, спроси, как их зовут, — спокойно сказал цернианин постарше.
— Я Тадеуш Бертингас, заместитель директора Бюро коммуникаций этого Скопления, а это Мора Костюшко, дочь адмирала, командующего силами Космического флота в этом Скоплении. У нас дело к Чоре Маасу.
— Высокие гости, — произнес голос. — И не неожиданные.
Юный часовой тихо стоял среди мальв, разглядывая их через свои темные очки.
— Вы можете пройти вперед, — сказал голос. — Сто шагов на юг вдоль линии, по которой вы шли. Затем двести на восток. Вы увидите, когда остановиться.
Пока он говорил, голова парнишки скрылась в зарослях. Через секунду-другую Тэд уже не мог точно определить его местонахождение.
Они пошли вперед, стараясь идти по прямой линии, отодвигали толстые листья и обходили особенно густые заросли. Когда они задевали растения, те сочились густой жидкостью со сладким ароматом, похожей на горячий сидр. Тэд попробовал языком пятно липкого пурпурного сока на рукаве. Клубничный джем.
Он опустил в сок кончик своего пальца и протянул руку Море. Она деликатно коснулась пальца языком, причмокнула губами и улыбнулась.
Они свернули на восток и примерно через двести метров подошли к плотным зарослям мальвы, скрывавшим приземистый холм посреди болотистой низины — как им сначала показалось. Подойдя ближе, Тэд увидел, что это не холм, а множество хижин, соединенных между собой переходами. Стены хижин были сложены из необработанного дерева, пластин изоляции, неровных кусков металла, битого кирпича и черепицы. Тот, кто строил эти жилища, наверно, пытался соорудить огромное птичье гнездо — так все строительные материалы были беспорядочно спутаны. Единственными предметами, не вписывающимися в общий фон, были ставни — новенькие, квадратные, вырезанные из какого-то легкого светлого металла, они закрывали окна. Внутри хижин было темно, как в пещере.
Сколоченный из досок продолговатый щит поднялся на пневматических петлях вверх, и на пороге хижины появился цернианин. Он тоже носил темные очки-маску. Тэд знал, что чувствительные глаза церниан не выносили прямого солнечного света.
— Я тот самый Чора Маас, которого вы ищете.
Почему-то Бертингас ожидал, что Маас окажется еще одним опутанным проводами «ледяным овощем». В конце концов Гланвилль назвал его «мой брат». Так, и что теперь ему делать в подобной ситуации? Приказы Селвина Прейза недвусмысленно исключали церниан, и вот теперь один из двух названных Прейзом контактеров был цернианином. Что вообще происходит?
— Прошу, пройдемте внутрь. — Маас поприветствовал их, сомкнув ладони перед грудью, повернулся и провел Тэда и Мору в дом.
Они миновали занавес из темной материи, висевший в дверном проеме. Внутри было темно и тепло, откуда-то доносился мускусный запах инопланетной пищи. Слабый зеленый свет исходил из комков неправильной формы, укрепленных на верхней части стен. Свет мог быть электрической природы, но, скорее всего, имел биологическую природу, и это светились светлячки или какие-нибудь глубоководные рыбы.
Глаза Тэда скоро привыкли к этому освещению, и он увидел, что в хижине посетителей довольно много. Все сидели и молчали. Некоторые из них были цернианами, но присутствовали и представители других рас. Потом Тэд различил в углу хижины несколько сатиров, которые держали за руки двух коуру, потом — элегантного деоорти, который выглядел почти как человек и явно гордился этим, покрытого чешуей биду и одного дервиша, который сидел совершенно неподвижно несколько минут, потом вскакивал, делал три оборота вокруг своей оси и снова садился.
— Итак, чем мы заслужили честь приветствовать вас?
Тэд повернулся к Маасу. Инопланетянин снял очки, и Тэд увидел его глаза. Диаметр зрачков превышал три сантиметра, они слегка светились. А может, это в них отражались светильники. Словно смотришь ночью в глаза кошки. Выводит из равновесия.
— Мы… а-а… то есть я прибыл к вам с предложением. От Бюро коммуникаций.
— Вы набираете силы охраны. И прибыли сюда набрать рекрутов.
— Да, верно. А как вы узнали?
— Вы, несомненно, знаете, советник, что электромагнитный сигнал движется быстрее аэрокара. Мои друзья слушают. Мои друзья разговаривают со мной.
— Мы готовы предложить вам жалованье, которое получают за подобную работу люди, и даем вам право назначать своих офицеров. И — мы уже говорили с Гланвиллем — ветеранам будет предоставлено полное гражданство Пакта, вместе со свободой передвижения, без ограничения места или времени. Если этого можно будет добиться… Но я постараюсь.
Огромные глаза Чоры Мааса внимательно изучали его. На губах цернианина играла легкая улыбка. Тэд почувствовал, как шевельнулась Мора.
— Но для нас это не означает ничего особенного, так?
Бертингас несколько мгновений обдумывал слова Мааса.
— Но я думал… Гражданство, равные с людьми права, отмена запретов — разве это не то, о чем мечтают все инопланетяне?
— Мечты — штука не слишком практичная, сер Бертингас. — Глаза Мааса медленно открылись и закрылись — эквивалент земного пожатия плечами.
— Ну, иногда это так. Но в данном случае, однако…
— Позвольте показать вам пример, иллюстрирующий данный случай. — Маас подвел их к низкому дивану, где сидела старуха-цернианка, лицо которой избороздили глубокие морщины. Руки старухи были сложены на коленях. Если в глазах Мааса играл свет, то ее глаза были невыразительными и тусклыми и походили на черные камешки. — Это Саара. Она тоже с Церны, как и я сам. Когда она была молодой и красивой, она однажды не выполнила какое-то указание надсмотрщика плантации. В качестве наказания он прибег к умеренной форме зерглидерна. Он на три дня отменил ее право носить дымки.
— Дымки? Что это?
— Защита глаз, которую мы, церниане, вынуждены применять на Палаццо или на любой другой планете с нормальным для людей уровнем ультрафиолетового излучения. Через два дня Саара навсегда ослепла.
— Это ужасно. Но она ведь могла…
— Что? Покинуть территорию, к которой привязана запретами? Носить дымки тайно — может быть, ночью? Наложить на себя руки? Выбор был довольно ограниченным.
— Я не могу отрицать существования несправедливости. Однако полное гражданство…